Песнь Пустыни

- О, не волнуйтесь, господин Аластар, это вас не убьёт. Точнее убьёт, конечно же, если только вы не получите возможность пополнить запасы магических сил, но мы всё продумали. Посмотрите налево, на руку.

Я с трудом повернул голову и увидел гибкий шланг капельницы, уходящий под плотную марлевую повязку.

- Это называется капельницей, она вставлена в катетер, - охотно объяснил господин Фаелан. – Думаю, во время своих путешествий вы вряд ли встречались с чем-то подобным.

Я счёл за лучшее промолчать, а мой пленитель продолжил, ободрённый и очень довольный собой:

- Сейчас подобные приспособления изготавливают лишь в Ойлеане и Эйри, и их стоимость достаточно высока, но чего ни сделаешь во имя науки! Так что не волнуйтесь, когда вы начнёте умирать, по этому гибкому шлангу прямиком в кровеносную систему поступит субстрат из плоти зверей Судий, который поддержит вас в работоспособном состоянии.

- Умирать?

Кажется, я не сумел скрыть ужас, прозвучавший в голосе, потому как господин Фаелан с едва заметной насмешкой в голосе проговорил:

- Что же делать. Наука требует жертв, но хватит терять время. Приступаем. Ассистент…

- Да? – рядом с отцом появился Пэйдин.

- Капу.

Мне в рот затолклали штуковину, больше всего напоминавшую игрушку из БДСМ-магазина, закрепили её.

- Теперь субъект не повредит зубы и не откусит язык, - буднично пояснил сыну учёный. – Никогда не пренебрегай подобным.

- Да, отец.

- Прекрасно, - он встряхнул кистями, затем сжал их и покрутил, разминая. – Приступим. Скальпель.

Мальчишка передал отцу острый блестящий металлический предмет и тот склонился надо мной.

- Прошу простить, но данную процедуру необходимо производить, когда подопытный находится в сознании. Будет больно, очень больно. Но вы справитесь, я верю.

Скальпель всё ниже и ниже опускался к моей груди.

- Разрез, - прокомментировал господин Фаелан.

А затем пришла БОЛЬ.

***

Пробуждение вышло совершенно ужасным.

Я не помнил, сколько длилась пытка. Не знал, как долго спал. Не понимал, что вообще происходит и почему я ещё жив.

Этот псих не просто вскрыл меня, точно рыбу, он один за другим вытаскивал из тела внутренние органы, весело и непринуждённо комментируя каждое действие.

Ощущения, которые я пережил, было сложно с чем-то сравнить. Даже купание в озере лавы не приносило столько страданий, и я решительно не понимал, почему до сих пор в состоянии здраво мыслить и не рехнулся.

Силы чуть-чуть восстановились, но протез и не думал отрастать заново. Кажется, мой мучитель идеально рассчитал, сколько именно плоти зверей Судий можно давать подопытному, чтобы тот не залечил раны, но не сумел прийти в себя. Я прикрыл глаза, рассчитывая обнаружить какие-нибудь резервы, могущие помочь справиться с кошмарной ситуацией, в которую угодил исключительно по собственной глупости… И ничего!

Магия едва-едва теплилась где-то на донышке, причём вся она уходила на то, чтобы защитить тело от неминуемой смерти, ведь я лежал голым на каменной плите посреди холодной камеры. Поздней осенью.

Тут едва ли набегало и десять градусов Цельсия, а значит, я непрерывно боролся с переохлаждением. И не было сомнений - господин Фаелан сделал это специально.

Я вновь открыл глаза и увидел, как вдалеке, возле лестницы, ведущей наверх, разгорается слабый, но становящийся с каждой минутой сильнее огонёк.

Обдало жаром, а кишки скрутил приступ фантомной боли.

Нет, нет, нет, нет. Только не снова!

Я дёрнулся, начал извиваться, крутиться, поддавшись животной панике. Мозги словно отшибло, их придавило невыносимым ужасом происходящего и полной безнадёгой.

Свет стал ярче, и я увидел силуэт господина Фаелана, за которым шли две фигуры, до боли напоминавшие терминатора, которого я встретил в гостях у Патрика. Маг времени ещё говорил, что это – довоенные боевые големы. Откуда тогда они тут? Что происходит?

Мучитель поравнялся с моей камерой и поднял чуть выше магический фонарь.

- Вы очнулись, это хорошо.

Левой рукой он достал свой магический диктофон и произнёс:

- Запись тридцать два от двадцать четвёртого октября две тысячи сто тридцать шестого года. Субъект пришел в себя, - он сделал паузу, посмотрел куда-то в сторону и вверх, после чего продолжил, - спустя четыре часа тридцать две минуты и шестнадцать секунд по завершению процедуры. Время произвести повторное вскрытие.

Эти слова заставили меня взвыть от ужаса и растерять остатки мужества и гордости.

- Умоляю, не надо! Прошу!

Я вопил и бился в кандалах, но с тем же успехом мог бы просить о снисхождении метель или ураган. Учёный даже не удостоил меня взглядом, он спрятал диктофон, достал из того же кармана небольшую пластинку, которую поднёс к решётке, и та бесшумно отворилась.

Два терминатора вошли внутрь, один схватил за плечи, другой – за ноги. Кандалы со щелчком раскрылись, и они, вцепившись металлическими пальцами в плоть так, что потекла кровь, а регенерация усиленно принялась латать раны, потащили меня.