Песнь Пустыни

С каждой минутой свет всё приближался, из слабой точки он превратился в хорошо различимое сияние, после заполонил собой весь небосвод, обступил меня, прогнал тьму, разорвав её на клочки и обратя в ничто…

А в следующую секунду я стоял посреди безжизненной равнины и моргал, смотря снизу вверх на Тор-Илу.

- Прошёл ты испытание, хвалю и отпускаю и буду ждать тебя и обращённых вновь. Иди скорей, задерживать я боле не желаю, вернись в бесплодный край, где щедро проливаешь кровь.

Сказав это, она склонила голову и отвернулась, а я начал растворяться в воздухе, так и не поняв до конца, что же это такое было.

***

Я открыл глаза, осмотрелся по сторонам и увидел милое, но встревоженное лицо Лены над головой. Давно меня не посещали видения из дома, а сейчас было особенно приятно встретиться с любимой, напитаться силой её образа, вдыхать её аромат, слушать голос…

Попытался подняться, но тело не слушалось.

- Лежи давай, герой! – прикрикнула на меня Лена, не позволяя встать. – Куда тебе с такой температурой?

Виски резко заломило, перед глазами всё начало расплываться, грудь сдавило сухим колким кашлем, и я застонал.

На этот раз сон решил показать прошлое: тот день, когда я бросился в реку спасать тонущего мужика и едва не умер от воспаления лёгких.

Жуткий холод накатил со всех сторон, я мёрз и горел одновременно, не в силах ни остыть, ни согреться, проваливаясь в бред и выныривая из омута беспамятства, чтобы увидеть любимые глаза, беспокойство в них, страх, чтобы почувствовать касание нежных пальцев.

- Всё хорошо, всё будет хорошо, - шептала Лена, - скоро приедет доктор и всё будет хорошо.

Её голос убаюкивал, ласкал, даровал покой и избавление от страхов и тревог.

Я хотел дотянуться до неё, взять руку в руку, поцеловать, но сил не было ни на что, иллюзорная болезнь в бредовом сне пожирала их.

Оставалось лишь плыть на ласковых волнах любви и заботы, закрывать глаза, плача от бессилия…

***

Иллюзорный мир по возвращению выглядел заметно лучше: на небе сияло солнце, ветер почти не ощущался, и даже антрацитово-черное небо над головой не сильно портило впечатления.

В отличии от прошлых посещений Пар-валена меня вернуло не в замок, а во двор – прямо перед раскрытыми воротами. Несколько секунд я сидел, как пришибленный пыльным мешком, вытирая мокрые дорожки, текущие по щекам и кляня идиотские сны, такие реальные, такие живые, такие…

За спиной раздался до боли знакомый глумливый смешок. Я резко обернулся… и ноги мои точно примёрзли к мостовой.

За распахнутыми дверьми из-за решётки, ведущей в подвал, закрытой лишь на три амбарных замка, из непроглядной тьмы на меня смотрел кто-то, укрытый мраком. Лишь яркие карие глаза да широкая белозубая ухмылка проступали из черноты, большего было не разобрать.

Я сделал шаг назад и сглотнул.

- Кто ты?

Незнакомец вновь усмехнулся и проговорил:

- Узнаешь, и очень, очень скоро, мой недалёкий, полный сомнений и тревог несчастный скиталец, жаждущий узреть прямую тропу к отчему дому, из которого тебя столь нагло и дерзко вырвали силы, что лежат за пределами понимания простых смертных.

Он рассмеялся, и смех этот не понравился мне.

- И что же ты забыл внутри моего иллюзорного мира? – поинтересовался я, непроизвольно сжимая руку на древке копья.

- Узнаешь, я же говорил, не будь столь нетерпелив. Ждать осталось не слишком долго. До встречи.

И он растворился во тьме, подобно чеширскому коту оставив улыбку. Я же только теперь осознал, что действительно держу в руках копье. Гладкое древко приятно холодило руку, а острие точно говорило: «Не бойся, я с тобой, мы сдюжим!»

И на душе сразу стало как-то легче. Понятия не имею, что это только что было, но разберусь, обязательно разберусь. И убью тварь, кем бы она ни была!

Ничто не встанет между мной и домом. Ничто!

Я крепче сжал копье и… проснулся.

В пустыне стояла глубокая ночь, я лежал возле костра, укрытый моим латанным-перелатанным плащом. Нет, его точно нужно будет менять. Вот доберемся до обжитых мест - и плюну на дороговизну, возьму что-нибудь новое. Хотя… учитывая, сколько я получаю звиздюлей… Может, стоит обождать месяц-другой?

Эта в высшей степени важная и занимательная мысль, к счастью, недолго отвлекала от главного.

Я вскочил, точно ужаленный, и начал дико озираться.

Тут и там горели костры, на которых шкворчало изумительно пахнущее мясо. Тут и там сгрудились люди, звонко разносились голоса, кто-то смеялся, кто-то даже пел!

- Он проснулся! – услышал я радостный голос Морвин, и негодница вновь едва не сбила меня с ног.

Я с трудом оторвал от себя прилипчивую малявку и спросил первым делом:

- Сколько времени прошло?

- Немного. Всего лишь сутки, - тотчас же ответила она. – Мы охотились, жарили мясо и делали супы, – она ткнула в сторону полуразрушенного строения неподалёку, возле стены которого темнел колодец. Ещё сутки и все будут готовы к путешествию.

И тут я понял, что над лагерем повисло молчание. Множество взглядов устремились на меня; множество голосов наперебой звали, благодарили, чуть ли не молились; множество шей склонились в поклоне.

- Что происходит? – не понял я.