Песнь серебра, пламя, подобное ночи

Постепенно Цзэнь осознал, что это место пахнет как-то странно. Элантийская магия отдавала горелым металлом из-за того, что маги использовали для создания своих заклинаний алхимию. Но в магазине витал слабый, почти незаметный аромат чего-то другого. Чего-то знакомого.

Цзэнь полез в черный шелковый мешочек, который всегда носил на бедре, и достал из него две палочки благовоний. Вздохнув, он дотронулся указательным пальцем до кончика палочки, а затем начал рисовать в воздухе печать для огня. Цзэнь натренированно и точно совершал быстрые размашистые движения пальцем как каллиграф. Только парень выводил иероглиф, который ни одному каллиграфу было не понять.

Как только один конец кругового мазка соприкоснулся с другим, Цзэнь почувствовал сдвиг ци вокруг себя: концентрация огня закручивалась в светящуюся печать перед ним, оживая на кончиках палочек, которые на мгновение вспыхнув красным, превратились в серый дым.

Все это произошло в мгновение ока.

Цзэнь поднес палочки к трупу, держа их над сердцем старика.

Сначала ничего не происходило. А затем дым начал рассеиваться в серебристом свете луны, льющемся сквозь разорванные бумажные окна. Вместо того чтобы неуклонно подниматься по спирали, он устремился к Цзэню, отпрянув от трупа, будто… пытался убежать от него.

Цзэнь наклонился и сделал короткий, точный вдох. Дым был теплым, с ароматом сандалового дерева и легким привкусом измельченного бамбука. И все же под этой смесью, подобно теням, цепляющимся за свет, витал своеобразный запах. Горький, который Цзэнь ранее принял за элантийскую магию.

Но… нет, этот след оставили не элантийские королевские маги.

Цзэнь медленно выдохнул, глядя на труп с пробуждающейся тревогой. Хины зажигали благовония в память об умерших, но истоки этого обычая были давно забыты, стерты со страниц истории. Задолго до эпохи Последнего царства, когда Император-Дракон ограничил магическую практику пределами своего двора, благовония использовали для разделения энергий инь и ян. Ян – энергия солнца, тепла, света и жизни – притягивала дым. Инь – энергия луны, холода, тьмы и смерти – отталкивала его.

Большинство трупов содержали в себе равный состав ци, но тело старика Вэя, похоже, хранило стойкий запах инь.

Хотя деревенские сказки шептали об обратном, изначально в энергии инь не было ничего плохого. Она означала простую необходимость, другую сторону медали, являлась составляющей ци.

Проблемы возникали, когда энергия инь оставалась несбалансированной.

Ибо инь также была сверхъестественной энергией.

«Мо, – сразу же подумал Цзэнь. – Демон».

Душа, наполненная непреодолимым гневом или ненавистью – избытком энергии инь. В сочетании с незаконченным делом эта энергия после смерти не рассеивалась в естественном ци мира. Вместо этого она превращалась в нечто злое. Нечто демоническое.

Желудок Цзэня сжался, когда он потянулся к рукояти кинжала, пристегнутого к внутренней стороне его ботинка. Оружие было не слишком длинным, носить с собой длинный меч на территории Элантии казалось слишком рискованно. Особенно теперь, когда перед праздником Двенадцатого цикла по городу бродило множество патрулей. Кроме того, этот кинжал – Тот, Что Рассекает Звезды – был создан именно для борьбы с демонами.

Мысль о том, что душа превращается в демона или что-то вроде вурдалака здесь, в центре Элантийской южной заставы, казалась Цзэню неуместной, почти смехотворной. Было бы довольно забавно превратить происходящее в легенду о том, как орда демонов обрушилась на элитных военных генералов империи.

И все же, подобно тому, как после завоевания хины начали исчезать со своих земель, то же самое произошло и с духами.

Нет, предполагать, что душа старика превратится во что-то демоническое, казалось неправильным. Для формирования ядра демона – концентрации ци, придававшей чудовищу жизненную силу, – требовались целые циклы, если не десятилетия или столетия. Кроме того, сосредоточившись на текущих вокруг энергиях, парень обнаружил небольшое различие: инь, которую он чувствовал, исходила не от самого трупа, а скорее висела над некоторыми его частями, как облако духов. И теперь, расширив свое восприятие, Цзэнь заметил следы, витающие по всему магазину: в воздухе, на полу, у двери.

Глаза парня распахнулись. Костяшки пальцев, сжимавшие рукоять кинжала, побелели. В этой тайне было нечто гораздо более интригующее и зловещее.

Кто-то другой оставил здесь энергию инь. И в мире, где только обученные практики могли манипулировать ци, на ум Цзэню приходил только один человек, владеющий ци, состоящей из инь: демонический практик. Тот, кто использовал запрещенную ветвь практики, черпающую энергию связанного с чьей-то душой демона.

Такое просто невозможно.