Песнь Серебряной Плети (СИ)

Эрме реагировал на рассказ с необычайно живым любопытством, хотя, казалось бы, с его уровнем осведомленности ему более приличествовало деловито кивать и с зевком поправлять неточности. Когда Киэнн добрался до колодца Ши-Ланэ, пикси и вовсе пришел в неописуемый восторг: выскочил из кресла, точно чертик на пружинке из табакерки, принялся носиться по пещерному залу, то и дело вскидывая голову, простирая к потолку руки, выкрикивая что-то нечленораздельное и проделывая странные и, надо признать, весьма пугающие пассы руками. В общем, по мнению Киэнна, вошел в опасную фазу давно прогрессировавшего психического расстройства, или попросту окончательно помешался. Но минут через пять безумному алхимику, похоже, немного полегчало: Эрме приволок откуда-то огромный, наполовину исписанный кодекс с серебряной застежкой-замком и принялся тщательно записывать, переспрашивая и по тысяче раз уточняя каждую мелочь. Наконец, удовлетворенный результатом, оторвал по-прежнему до предела взбудораженный взгляд от бумаги и поднял переливчато-яшмовые глаза с неестественно расширенной радужкой и хаотично сужающимися и расширяющимися зрачками:

— Ты вообще себе представляешь, что это такое?!

Киэнн устало кивнул:

— Представляю. Я на нем полтора месяца сидел, как героинист на игле.

— Ломка есть? — живо поинтересовался алхимик.

Киэнн с сомнением дернул бровями:

— Пока нет, но то ли еще будет…

Эрме довольно хохотнул:

— Не будет, пациент. Верьте мне, я — доктор.

Киэнн в ответ лишь недоуменно покосился на бесноватого. А пожалуй да, запросто сойдешь за очередную инкарнацию…

Пикси тем временем с азартом, бьющим, точно гейзер из-под земли, продолжил:

— Это — источник бессмертия! До того, как фоморская братия наложила на него лапу, смерти в Маг Мэлле не было вовсе. Потому что даже те, кто умирал, возрождались не позднее, как на четвертый день. В его водах.

— Но это же просто легенда, Эрм, — скептически покривился Киэнн.

— Это не легенда, юноша! — взвился тот. — Это Ее Величество История! Единственное, чего я до сего дня не знал — это как и где именно они заперли воды Ши-Ланэ….

Киэнн не удержался от колкости:

— Маленькие пташки так далеко не залетают?

Эрме выразительно похлопал свернутым кнутом по голенищу сапога:

— Допросишься.

— Молчу-молчу.

Новый, хотя и менее интенсивный припадок у безумного мага случился, когда речь зашла о трех библиотеках фоморов.

— И она их расшифровала?! — потрясенно провопил он.

— Ну, вроде да, — кивнул Киэнн.

— С ума сойти!

Киэнн предпринял героическую попытку, чтобы не расхохотаться:

— А что, это можно сделать дважды?

Змея кнута, стремительно развернувшись, угрожающе щелкнула в воздухе:

— Последнее предупреждение, — внушительно пояснил пикси.

Киэнн выдохнул и попробовал продолжить. Но получалось как-то не очень ладно и складно. Рассказывая о Эйтлинн, он неизбежно начинал путаться, сбиваться, терять нить повествования и, что греха таить, откровенно привирать. Эрме неизменно одергивал и заставлял начать с начала. Так что, дойдя до конца истории, Киэнн чувствовал себя вымотанным и разбитым, как лошадь после двадцатичасовой скачки. А еще изнутри, как голодная собака кость, душу грызла какая-то тупая тоска. И почему-то опять нестерпимо хотелось отравиться.

Пикси, дослушав, погрузился в долгое задумчивое молчание, что внушало Киэнну новую волну опасений. Наконец волшебник медленно вышел из оцепенения, точно оживающая статуя — жертва смертельного взгляда Горгоны Медузы, и изумленно протянул:

— У-у-умная же-е-енщина…

Киэнна как огнем обожгло:

— И ты туда же, Эрм! Она же не понимает, что творит! Так же нельзя! Это чудовищно! И… в конце концов… мать твою, я же этого просто не стою!

Рыжий демон поднял на него дикие пятнистые глаза:

— А при чем здесь ты? Ты вообще отдаешь себе отчет насчет того, что у нас здесь сейчас происходит?

Киэнн нерешительно пожал плечами и тут же пожалел о неуместном жесте, сдавленно зашипев от боли:

— Э-э-э… Всё, как обычно? Разве нет?

Пикси обличительно хмыкнул:

— Если бы! Сколько там в твоем списке? Четыре сотни? — Умножь еще на сто. Если с арифметикой у тебя тоже туго, я подскажу: сорок тысяч. За девять лет. И она только набирает обороты. Твое ненаглядное чадо видит своего потенциального убийцу в каждом втором фейри, вне зависимости от того, что они делают. И если бы еще в ее картине мира была хоть какая-то последовательность, а в ее параноидальных страхах — логика! Правда, я бы в таком случае, скорей всего, отправился к берегам Аннвна одним из первых, но как знать, может быть, сорок тысяч других уцелели бы. И кстати, несмотря на завидный сексуальный аппетит (верней, я бы сказал, «незавидный», потому что, разрази тебя Мор, всему же есть разумный предел!), наследника у нее до сих пор нет, и скорее всего никогда не будет. А если вдруг непредвиденное случится, и она все-таки ненароком «залетит», держу пари, она сделает примерно то, что ты так услужливо, по доброте душевной, можно считать, предложил своей Эйтлинн — избавится от ребенка. Соображаешь, дурья башка? Доходит, чем это все закончится?