Песнь Серебряной Плети

А потом небо угасло, и воды Ши-Ланэ вновь пришли. На этот раз они снова стали тягучей смертоносной патокой. Для него. Так и должно было быть. Он знал, что так будет, предчувствовал. Смерть живым, жизнь мертвым. Для него — да. Но не для малыша. Для Лу они будут водами новой жизни. Киэнн знал и это, верил всем сердцем, а потому даже почти не чувствовал злого, парализующего прикосновения Аннвна. Оно казалось ему нежным касанием ласковой любовницы. И он слышал, как где-то в глубинах иного мира, под цитаделью фоморов, под Стеклянной Башней поют невидимые лиры Источника. Поют самый прекрасный блюз во всей Вселенной. Полный слез, хрустальных ледяных слез, скорби, нежности, надежды и — Солнца!

Жидкий металлический язык изменчивой реки — несущей жизнь мертвым, и смерть живым — брезгливо облизывал крохотные, фарфорово-белые пальчики, пробовал на вкус. Те все еще оставались недвижимы. Недвижимы и прозрачны. Это ничего, надо просто еще немного подождать. Все получится. Не будь нетерпелив! Кэр Анноэт — по слухам, прихожая Аннвна, ее природа отлична от природы Маг Мэлла. Да ты и сам видишь! Но она дает больше времени…

Вот только что я знаю о твоей природе, малыш? Кто ты? Фомор? Сид? Ни то и ни другое? Способны ли воды Аннвна вернуть тебя из небытия?..

Серебряное покрывало задернулось над бледными ланитами мертвого младенца, заструилось тягучими складками подвижного савана. Ну же! Мне нужно это гребаное чудо!!! По щекам Киэнна потекли слезы. Пожалуйста. Ты, глухая к мольбам и безликая сила! Будь… милосердна… Отдай его мне. И возьми мою жизнь взамен.

По воде размашисто побежала янтарная волна пламени. А потом маленькие ручонки вдруг бешено заколотили о ее поверхность, пытаясь вырваться на волю. Киэнн стремительно выхватил захлебывающегося ребенка из воды и дрожащими руками благодарно прижал его к груди.

— Все в порядке, Лу. Все хорошо. Теперь все будет хорошо, обещаю!

Он с трудом задушил рыдания и ласково погладил сына по мокрым золотистым волосам, тонкими жгутиками перечеркнувшим лоб:

— Ты молодец. Ты — воин. Ты — король.

А затем, глотая горечь вперемешку с радостью, развязал цепочку Глейп-ниэр и протянул опасную игрушку малышу. А теперь я должен убить тебя собственными руками. Отдать на хранение все смерти этого мира. Поймешь ли ты? Простишь ли?

— Держи, Лу, — силясь улыбаться и не позволяя голосу сорваться на вопль отчаянья, проговорил он. — Держи крепко и ни за что не выпускай, понял? Не отдавай никому-никому, как бы он ни просил. Это очень важно…

Нужно сказать что-то еще. Иначе нельзя. Нужно пояснить, и сделать это быстро. И, поглоти меня Бездна, сделать так, чтобы он понял!

— Это… — Голос уже не просто дрожал, голос упрямо отказывался повиноваться, и даже воля Серебряной Плети не могла его принудить. Скажи, произнеси, или будь трижды триста раз проклят! — Это даст тебе власть. Даст всё, даст огромную, ни с чем не сравнимую силу. И это убьет тебя однажды. Но Маг Мэлл будет жить, понимаешь? Это самое важное.

Полуфомориан посмотрел на отца своими не по-детски серьезными глазами и принял дар. Он понял. Но сердце Киэнна вновь мучительно сжалось.

— Хорошо. — Он облизнул сухие губы. — А теперь слушай. Я выпущу тебя отсюда. Там, с другой стороны, тебя будет ждать фейри… похожий на лошадь… Ты знаешь, кто такая лошадь? Да ты и кто такой фейри, должно быть, не знаешь. Я схожу с ума. В общем, Лу, тебя будет ждать один парень. Он заберет тебя к Эйтлинн. К маме. Понимаешь? Ты… сильно не обижай его. Он не плохой, просто глупый немного. Как и я. Но он отвезет тебя к Этт. Ты знаешь, кто такая Этт?

Мальчуган неожиданно кивнул. И на полном серьезе подтвердил:

— Этт. Мама.

Глаза в проклятый сотый раз застлала пелена слез.

— Да.

Он посадил ребенка на плечи и, спотыкаясь, донес его до двери портала. Затем опустился на колени и поставил малыша на ноги:

— Иди, Лу.

Тот капризно обернулся и уцепился обеими руками ему за шею. Да дайте же мне сил, вы, боги, демоны, или хоть кто-нибудь!

— Не-ет, Лу, нет! — Он мягко попытался освободиться от его объятий. — Не надо. Иди. Не бойся. Будь храбрым, Дэ Данаан. И ни у кого никогда не проси пощады.

Эпилог. По ту сторону

Фетч явился вскоре после заката. Как и положено фетчу, прошел сквозь стены и встал в точности напротив адресата. Эйтлинн стряхнула колдовскую дремоту с раскрытых глаз. Та лежала сухими крупинками засахаренного меда на веках и ресницах, покалывая сознание зачарованным веретеном. Перед внутренним взором все еще стояли благодатные Сосцы Дану, великой матери богов… Нет, не двойные вершины в графстве Керри со схожим названием, а… А что? Живое божество? Матерь благая и яростная, та, чьи груди питают землю. Потому что воды Шала-Иннан-Нэ — вовсе не слезы. Ни Белисамы, ни Белитсеры, ни кого-либо другого. Они — материнское молоко из сосцов Дану. Ану. Домну. Ибо они — едины…

А потом навеянное волшбой марево сна окончательно слетело. И в сердце вновь ударил тупой кинжал неизбывной, бескрайней, как сама смерть боли.