Песнь Шаннары

Брин поднялась на колени — крик отчаянной ярости вырвался из пересохшего горла. Стена, сдерживающая ее волю, рассыпалась вдруг в пыль вместе со всеми сомнениями, сносимая мощным приливом несгибаемой уже решимости. Брин запела. Угрюмая злоба звенела в мелодии песни желаний, заполняя все пространство пещеры темной, страшной дрожью неукротимого гнева. Брин даже не подозревала, что может вместить в себя столько ненависти. Словно железный таран, звук ударил по темным тварям и подбросил их в воздух. Мертвые глаза непонимающе заморгали, черные рты разрывал беззвучный крик; сила песни гнала чудовищ с моста в пустоту. Содрогаясь точно сухие листья, уносимые яростным ветром, черные твари сорвались в бездонную пропасть.

В секунду все было кончено. Брин замолчала, ее сотрясала мелкая дрожь, лицо горело от возбуждения. Снова она испытала то внезапное, странное чувство ликования, какого-то извращенного наслаждения. Но в этот раз чувство было сильнее, гораздо сильнее. Оно прожгло Брин, как огонь. Девушка едва поборола волнение. Почти без усилий она уничтожила этих чудовищ! И получила при этом истинное наслаждение!

И тут Брин поняла, что это была за стена между волей и ее исполнением. Она сама возвела эту стену специально, чтобы защитить себя от того, что случилось сейчас. Но ведь случилось! И теперь сдерживающий барьер разрушен, и вряд ли его можно будет воздвигнуть вновь. Брин чувствовала: магическая сила выходит из-под ее контроля. Она не понимала даже почему, но зато хорошо понимала, что именно это и происходит. И уже ничего нельзя сделать. С каждым новым обращением к магической силе она, Брин, словно бы отступает куда-то во тьму, еще на шаг от себя самой. Похоже на бред, но только так и могла она это определить. Как бы Брин ни клялась себе, что подобного больше не по вторится, какие бы запреты себе ни ставила — ничего у нее не получится. Как будто капризная и жестокая судьба нарочно подстраивает все так, чтобы ей, Брин, ничего другого не оставалось, как только использовать свой дар. Как будто она должна это делать. Постоянно, раз за разом. И вот в этот последний раз магическая сила хлынула неукротимым потоком. Теперь Брин знала, как это бывает, и сомневалась, что ей удастся справиться с подобной мощью. Она станет тем, чем должна стать.

Очень медленно и как-то робко Шепоточек приблизился к Брин и ткнулся носом ей в лицо. Девушка крепко обняла кота и расплакалась.

Голос Джайра сорвался придушенным хрипом — свет в кристалле погас. Вместе со светом исчезло лицо сестры. В вернувшейся тьме нависло тягостное молчание. Долинец обвел неуверенным взглядом лица друзей — бледные искаженные лица.

— Это были Безголосые, — произнес наконец Слантер.

— Кто? — испуганно выдохнул Эдайн Элессдил.

— Те черные твари, их называют Безголосые. Порождения темной магии. Они охраняют тоннели под Гранью Мрака, где проходят сточные каналы… — Гном вдруг замолчал и быстро взглянул на Джайра.

— Значит, она уже здесь, — выдавил долинец, крепко сжимая кристалл обеими руками. Слантер кивнул:

— Да, мальчик, она здесь. И гораздо ближе к той яме, чем мы.

Черной тенью Гарет Джакс вскочил на ноги. Все остальные тоже поднялись.

— Похоже, у нас нет ни времени, ни выбора. Нужно идти здесь. И идти сейчас. — Даже в полумраке тоннеля глаза Мастера Боя горели холодным огнем. Он протянул друзьям руки ладонями вверх: — Дайте мне ваши руки.

Один за другим путешественники соединили руки.

— Мы все поклянемся, — серьезно проговорил Гарет Джакс, и голос его зазвенел. — Долинец дойдет до Колодца Небес. Он дал обет, и он его исполнит. И мы будем рядом. Все как один, что бы ни случилось. Все как один — до конца. Клянитесь.

Тишина длилась только мгновение.

— Все как один, — повторил Хельт своим низким хрипловатым голосом.

— Все как один, — отозвались остальные. Опустив руки, Гарет Джакс повернулся к Слантеру:

— Веди нас, гном.

ГЛАВА 40

Словно призраки, которых они остерегались, путешественники скользили по темному тоннелю, ведущему к подвалам Грани Мрака. Им повезло: в нише у входа в тоннель они нашли целую груду факелов, так что друзьям не пришлось пробираться на ощупь в кромешной тьме. Слантер уверенно вел отряд, выбирая дорогу по сумрачным коридорам; суровое лицо его оставалось бесстрастным, и только глаза лихорадочно поблескивали в пляшущем свете факела, выдавая тщательно скрываемый страх. Но Джайр сразу его заметил, потому что тот же страх прокрался и в его душу.