Песнь Сюзанны

— Тогда подумайте о другой, — не сдавалась Миа. — Той, что называет себя Сюзанна. Ради моего малого я украла у нее жизнь, лишила ее цели в жизни, и все по вашей просьбе.

Сейр небрежно отмахнулся.

— Слова не принесут тебе пользы, Миа. Так что лучше закрой рот.

Он повернулся влево, кивнул. «Низкий мужчина», с бульдожьей физиономией под шапкой курчавых седых волос выступил вперед. Красная дыра в его лбу была не круглой, а чуть вытянутой, напоминающей глаз китайца. За ним шло еще одно существо с головой темно-коричневого ястреба, торчащей над футболкой с надписью на груди «СИНИЕ ДЬЯВОЛЫ ДЬЮКА». Они взяли ее за руки. Прикосновения птицеголового вызвали пренеприятные ощущения: что-то чешуйчатое, чуждое всему земному.

— Ты была прекрасной хранительницей, — кивнул Сейр, — в этом мы полностью с тобой согласны. Но мы должны также помнить, что вынашивала ребенка подружка Роланда из Гилеада, не так ли?

— Это ложь, — воскликнула она. — О, это грязная… ЛОЖЬ!

Сейр продолжил, словно и не слышал ее.

— Для разной работы, как известно, требуются разные навыки. Как говорится, не может сапоги тачать пирожник, а пироги печь сапожник.

— ПОЖАЛУЙСТА! — вскричала Миа.

Ястреб приложил свои руки, нет, птичьи лапы с когтями к голове, словно закрывая уши, начал раскачиваться из стороны в сторону, словно вдруг оглох. Эта пантомима, понятное дело, вызвала смех и даже восторженные крики.

Сюзанна смутно почувствовала, как что-то теплое вылилось ей на ноги, на ноги Миа, увидела, как джинсы потемнели в промежности и на бедрах. Ее воды наконец-то отошли.

— Пойдем… рожать РЕБЕНКА! — восторженно, совсем как ведущий какого-нибудь телешоу, воскликнул Сейр. Улыбка у него вышла очень уж зубастой: они сверкали двумя рядами как внизу, так и наверху. — А потом разберемся. Обещаю тебе, твоя просьба обязательно будет всесторонне рассмотрена. А пока… Хайл, Миа! Хайл, Мать!

— Хайл, Миа! Хайл, Мать! — закричали остальные, и Миа вдруг поняла, что ее тащат в глубину зала, «низкий мужчина» с бульдожьей физиономией за левую руку, а птицеголовый, похожий на ястреба, за правую. У Ястреба при каждом вдохе в горле что-то неприятно шипело. Ее ноги едва касались ковра, Миа буквально несли ко второму птицеголовому, с желтыми перышками. Кенарь, так она его назвала.

По взмаху руки Сейра Бульдог и Ястреб остановились. Соответственно, остановилась и Миа. Сейр заговорил с Кенарем, указывая на входную дверь «Дикси-Пиг». Миа услышала имя Роланда, потом Джейка. Кенарь кивнул. Сейр вновь указал на дверь, покачал головой. «Никто не должен сюда войти, — означало покачивание. — Никто!»

Кенарь опять кивнул и что-то зачирикал. От этих звуков Миа хотелось выть. Она отвернулась, и взгляд упал на гобелен с рыцарями и их дамами. Они сидели за столом, который она узнала: его «срисовали» с того, что стоял в банкетном зале замка Дискордия. Артур Эльдский сидел во главе стола, в короне и с женой по правую руку. Глаза его были голубыми, как ей не раз снилось.

Ка выбрала этот самый момент, чтобы в обеденный зал «Дикси-Пиг» проник неведомо откуда взявшийся порыв ветра, которым и завернуло уголок гобелена. Через секунду-другую уголок встал на место, но этого времени хватило Миа, чтобы увидеть еще один обеденный зал, отдельный, для небольших компаний.

За длинным деревянным столом под сверкающей хрустальной люстрой сидели с дюжину мужчин и женщин, их желтовато-зеленые лица перекосились и ссохлись от возраста и злобы. Оттянувшиеся губы выставляли напоказ целый зубной арсенал. Дни, когда любое из этих чудищ могло закрыть рот, остались в прошлом. Из уголков черных глаз сочилась какая-то жидкость, напоминающая деготь. Зубы торчали и из желтой кожи щек, между отвратительными на вид островками шерсти.

«Кто они? — воскликнула Миа. — Во имя богов, кто они?»

"Мутанты, — ответила Сюзанна. — А может, следует называть их гибриды[108]. И это не имеет ровно никакого значения. А что имеет, ты видела, не так ли?"

Она видела, и Сюзанна это знала. Хотя уголок гобелена очень быстро вернулся на место, обе они успели разглядеть в центре стола портативный электрический рашпер с вращающемся вертелом. На вертеле вращалась и безголовая тушка, с коричневой корочкой, истекающая соками. И в воздухе пахло не свининой. На вертеле, коричневый, как жареный сквоб[109], вращался человеческий младенец. А существа, сидевшие вокруг стола, подставляли чашки из тонкого фарфора под капающие с него соки… салютовали ими друг другу… и пили.

Порыв ветра стих. Уголок гобелена отсек жуткое зрелище. И еще до того, как рожающую женщину вновь ухватили за руки и потащили из обеденного зала в глубины здания, соединяющего многие миры, расположенные вдоль Луча, до нее дошло, что же изображено на гобелене: Артур Эльдский подносил ко рту не куриную ножку, как могло показаться с первого взгляда. Нет, то была ножка младенца. И в бокале, который поднимала леди Ровена, плескалось не вино, а кровь.

— Хайл, Миа! — вновь воскликнул Сейр. Уж он-то пребывал в превосходном настроении: голубь, летевший из дальних краев, вернулся в голубятню.