Песнь Сюзанны

Сзади и чуть слева громыхнуло. Стрелявший находился так близко, что Роланд сразу понял: раз слышит выстрел и ничего не чувствует, значит, пуля летит мимо.

И действительно, тут же около уха раздалось: «Вж-ж-ж-ж!» Витрина магазинчика разлетелась вдребезги, осколки посыпались в торговый зал. Табличка, висевшая на двух шнурках, с надписью «МЫ ОТКРЫТЫ, ТАК ЧТО ЗАХОДИТЕ В ГОСТИ» подпрыгнула и завертелась.

— Ролан… — голос Эдди, слабый и далекий, словно он говорил с набитым ртом. — Ролан… что… кто… О-ох! — последний изумленный вскрик последовал после того, как Роланд с такой силой втолкнул Эдди в дверь, что тот шлепнулся на пол, а сам Роланд тут же упал на него.

Вновь громыхнуло, стрелял все тот же человек, и винтовка у него была очень мощная, большого калибра. Роланд услышал, как кто-то закричал: «Твою мать, Джек!» — после чего затарахтел скорострел, Эдди и Джейк называли его автоматом.

Еще две пыльные витрины, по обе стороны двери разлетелись мелкими осколками. Бумажки, которые висели в них, какие-то объявления для жителей городка, Роланд в этом не сомневался, подбросило к потолку, после чего они спланировали на пол.

В магазине в этот момент находились только три покупателя, две женщины и пожилой джентльмен. Все трое, конечно же, повернулись к входной двери, к Роланду и Эдди, и на их лицах читалось непонимание, свойственное всем людям, никогда не державшим в руках оружие. Роланд, случалось, называл такое выражение лица жвачным, словно видел в этой троице, жители Кэллы Брин Стерджис, в большинстве своем ничем от нее не отличались, овец, а не людей.

— На пол! — проревел Роланд, лежа на своем находящемся в полубессознательном состоянии, а теперь еще и пытающемся отдышаться, напарнике. — Ради любви к вашим богам, НА ПОЛ!

Пожилой джентльмен в клетчатой фланелевой рубашке выпустил из руки банку с изображением помидора на ней, и повалился на пол. Женщины — нет, и вторая очередь скорострела убила их обоих: первой пули прошили грудь, второй — снесли верхнюю часть головы. Женщина с простреленной грудью рухнула, как мешок с зерном. Со снесенной макушкой — сделала два шага к Роланду, кровь из раны изливалась на волосы, как лава из вулкана. На улице «заговорили» второй и третий скорострелы, наполняя день шумом, наполняя воздух над ними свинцовыми пулями. Женщина с отстреленной макушкой повернулась вокруг оси, взмахивая руками и, наконец, свалилась на пол. Роланд потянулся за револьвером и облегченно вздохнул, обнаружив, что он по-прежнему в кобуре: пальцы обхватили такую родную, отделанную сандаловым деревом рукоятку. Риск оправдался. Оружие перенеслось вместе с ними. И они с Эдди попали в этот мир не посредством Прыжка. Стрелявшие их видели, видели их очень хорошо.

Более того. Они их поджидали.

— Вперед! — кричал кто-то. — Вперед, вперед, не давайте им шанс очухаться, вперед, кретины!

— Эдди! — проревел Роланд. — Эдди, мне нужна твоя помощь!

— Ч..? — едва слышно, ничего не соображая. И смотрел Эдди на него только одним глазом. Правым. Левый залила кровь из раны на голове.

Роланд протянул руку и влепил ему затрещину, достаточно сильную, чтобы брызги крови полетели во все стороны.

— Охотники! Идут, чтобы убить нас! Убить всех, кто здесь есть!

Взгляд (само собой, только правого глаза) обрел осмысленность. И быстро. Роланд понимал, каких это стоило усилий, не просто прийти в себя, но прийти в себя с такой скоростью, учитывая жуткую боль в голове, и почувствовал гордость за Эдди. Он ни в чем не уступал Катберту Оллгуду. Стал вернувшимся к жизни Катбертом.

— Что тут творится? — спросил кто-то осипшим, нервным голосом. — Что тут, черт побери, творится?

— Лежать, — не оглядываясь, ответил Роланд. — Если хотите жить, оставайтесь на полу.

— Делай, что он говорит, Чип, — добавил второй голос. Роланд подумал, что принадлежал он мужчине в возрасте, который держал банку с нарисованным на ней помидором.