Песнь Соломона

Например, она отправилась на свадьбу к внучке миссис Джворак. Анна Джворак, старуха-венгерка, лечилась в свое время у ее отца. У доктора Фостера было немало белых пациентов из рабочих, кроме того, он пользовал иногда жен служащих и мелких торговцев, считавших его интересным мужчиной. По мнению Анны Джворак, доктор Фостер в 1903 году чудесным образом спас жизнь ее сыну, не направив его вновь в туберкулезный санаторий. Чуть ли не все больные, уехавшие в этот санаторий, там и умерли. Анна не знала, что доктор не пользовался привилегией направлять своих пациентов в этот санаторий, и в «Приют милосердия» также. Не знала она и того, что лечение туберкулеза, практиковавшееся в 1903 году, было предельно пагубным для здоровья больных. Она знала лишь, что доктор прописал ее сыну какую-то диету, отдых в строго определенные часы и жир тресковой печени дважды в день. Мальчик остался в живых. Естественно, Анне хотелось, чтобы на свадьбе младшей дочки этого сына присутствовала дочь чудодея-врача. Руфь отправилась в церковь, и, когда молящиеся подошли к алтарю причаститься, вместе со всеми подошла и она. Опустившись на колени, она склонила голову в земном поклоне, не имея ни малейшего понятия о том, что предоставила священнику выбор: либо положить облатку ей на шляпу, либо просто пройти мимо нее. Он тотчас догадался, что она не католичка, так как при обращенных к ней словах она не подняла головы и не высунула язык, дабы он осторожно положил на него облатку.

— Corpus Domini Nostri Jesu Christ![7],- сказал священник и, наклонившись к ней, свистящим шепотом:- Подымите голову. — Она выпрямилась, увидела облатку и прислужника, держащего под облаткой серебряный поднос.- Corpus Domini Nostri Jesu Christi custodiat animam tuam[8]. — Священник протянул ей облатку, и она открыла рот.

Позже, после венчанья, священник прямо спросил ее, принадлежит ли она к католической церкви.

— Нет. Я методистка, — ответила Руфь.

— Я это понял, — сказал он. — Так вот, таинства нашей церкви предназначены для… — Но тут его прервала старая миссис Джворак.

— Отец мой, — сказала она, — я хочу вас познакомить с очень близким своим другом. Дочь доктора Фостера. Ее отец спас жизнь моему Рикки. Рикки не был бы сегодня с нами, если бы…

Отец Пэдрю улыбнулся и пожал Руфи руку.

— Счастлив познакомиться с вами, мисс Фостер. Простенький, но подробно рассказанный случай.

Лина впитывала в себя каждую фразу и сопереживала с матерью все ее душевные движения — от религиозного экстаза до бесхитростного признания того, какую неловкость она допустила. Коринфянам слушала, анализируя и выжидая: любопытно, каким образом мать подведет свой анекдот к ситуации, при которой Мейкон либо обрушит на нее свой гнев словесно, либо ее ударит. Молочник слушал невнимательно.

— «Вы принадлежите к католической церкви?» — спросил он меня. Ну, а я смутилась на мгновенье, но потом ответила: «Нет. Я методистка». И он принялся мне объяснять, что в католической церкви могут причащаться лишь католики. Право же, я ни о чем подобном не слыхала. Я считала, причаститься может каждый. В нашей церкви любой человек может в первое же воскресенье получить благословение. Впрочем, не успел он все это мне изложить, как подходит Анна и говорит: «Отец мой, я хочу вас познакомить с очень близким своим другом. Дочь доктора Фостера». Ох, как он сразу заулыбался мне. И пожал руку, и сказал, что счастлив и что для него большая честь со мною познакомиться. Так что все окончилось благополучно. Но клянусь, я ни о чем таком даже понятия не имела. Явилась туда в полной невинности, как овечка.

— Ты не знала, что только католики причащаются в католической церкви? — спросил Мейкон Помер таким тоном, что было ясно: он ей не верит.

— Не знала, Мейкон. А откуда мне знать?

— Ты знаешь, что они строят отдельные школы для своих детей и не пускают их в общую школу, и все же думаешь, будто каждый, кто заглянет к ним в церковь, может заодно и в обрядах участвовать?

— Причастие есть причастие.

— Ты глупая женщина.

— Отец Пэдрю так не думает.

— Вела себя как дура.

— Миссис Джворак так не думает.

— Она просто старалась помешать тебе испортить свадебное торжество, ты ведь и так порядком ей напаскудила.

— Мейкон, я тебя прошу не употреблять таких слов при детях.

— Каких, к черту, детях? Каждый из них уже достаточно взрослый, чтобы участвовать в голосовании.

— Не надо ссориться.

— В церкви ты вела себя как дура, потом поставила всех в неловкое положение, а теперь взахлеб рассказываешь нам, как ты там блистала?

— Мейкон…

— Врешь и не краснеешь, утверждая, будто ты так-таки ничего и не знала..

— Анна Джворак нисколько…

— Анне Джворак даже неизвестно твое имя! Она называет тебя «дочь доктора Фостера»! Сто долларов ставлю, она до сих пор не знает, как тебя зовут! Сама по себе ты никто. Папочкина дочка!

— Да, это так, — ответила Руфь тоненьким, но твердым голосом. — Разумеется, я папина дочка. — Она улыбнулась.