Песнь Трясогузки (СИ)

Долго же мне пришлось мучится с этими мыслеобразами, а прогресс в этом деле наметился только тогда, когда я понял, что проблема заключалась в том, что я, отправляя мыслеобразы, “думал не на японском”! Не знаю, как правильно и какими терминами объяснить это, всё-таки я не учёный, так что опишу как могу. Загвоздка была в том, что, представляя что-то, я, по привычки, “писал” этот образ по-русски или на “смеси” двух языков, а когда его получала Матсу, она пыталась “прочесть” его по-японски. Попробуйте прочесть иностранный текст, не зная языка? Так что, когда я стал “думать” по-японски, в момент формирования и отправки мыслеобраза, проблема быстро решилась!

Кстати о Матсу. Моя хакерша сидела за столом с отсутствующим видом и смотрела куда-то в пустоту.

- Хмм, любопытно… – пробормотала она.

- Матсу-сан, ты что подглядываешь за кем-то прямо за столом? – со своей фирменной улыбкой поинтересовалась госпожа Асами.

- А? – “очнулась” рыжая, – Мийя-тан, почему ты смотришь на меня так словно я сделала что-то плохое? – обижено ответила вопросом на вопрос она.

- А разве это не так? – не переставая “улыбаться” вздёрнула тонкую бровь Мийя.

Похоже крыть Матсу было нечем, но, неожиданно, ситуацию спасла Кагари.

- Спасибо, я наелась! – воскликнула она и извернувшись ужом, освободилась от удерживающих её рук Мусуби и Тсукиуми, после чего тут же выбежала из столовой.

Отвлёкшиеся на разговор Матсу и Мийи, мои конвоиры, видимо, не ожидали сопротивления от, казалось бы, уже сломленной жертвы. Чем и воспользовалась огненная секирей, удачно осуществив свой побег.

В сложившейся ситуации мне тоже нельзя было медлить. Оставшись без того кого бы можно было покормить, Мусуби, Ку и Тсукиуми, быстро вернуться к своей первоначальной жертве. Так что, быстро покидав остяки обеда себе в рот я вскочил.

- Асами-сан, спасибо за еду, вы как всегда великолепны! – выпалил я и постарался как можно быстрей ретироваться.

- Минато, куда ты? – выкрикнула мне в след блондинка.

- Пойду помогу Кагари с перевязкой, – быстро нашёл отговорку я и сбежал из гостиной.

В своё оправдание скажу, что я действительно, почти сразу же, после побега с обеда, направился в комнату к Кагари, где и застал её с расстёгнутой рубашкой. Впуская меня, она, чуть покраснев запахнулась, но застёгивать пуговицы не стала.

- Я пришёл чтобы помочь с перевязкой, – озвучил свою цель я.

- Ясно, спасибо.

Отойдя от двери, она села на свою кровать.

- Прости, что не помог, за обедом, – доставая перевязочные материалы, повинился я, – просто хотелось поесть спокойно.

- Я не в обиде.

Подготовив бинты и заживляющий спрей, я подошёл к Кагари.

- Позволишь? – спросил я, касаясь её рубашки.

Чуть зарумянившись, моя секирей кивнула. Я помог ей снять рубашку, под которой больше ничего не было кроме бинтов. Из-за них и своих травм она даже лифчик не могла носить.

Перевязку я начал с, наиболее пострадавших частей тела, а именно рук. Когда Кагари только очнулась мы не сразу поняли, что движение пальцами доставляло ей довольно сильную боль, а сама она молчала, не хотела нас беспокоить. «Вот ведь глупая…»

Только недавно она начала есть самостоятельно, до этого, всем нам, приходилось кормить её по очереди. Отсюда-то и такое увлечение кормлением у некоторых моих секирей…

- Подвигай пальцами, – попросил я, аккуратно сняв старые бинты и держа в руках кисти рук Кагари.

- Минато, да не болят они больше, за обедом я просто так это сказала… – попыталась оправдаться она.

- Подвигай, – продолжил настаивать я.

Вздохнув, моя секирей подчинилась и стала шевелить пальчиками, а я внимательно прислушивался к своему чутью и наблюдал за реакцией Кагари. Конечно, без вторичной активации что-то почувствовать было сложнее, но, в прошлый раз, именно я ощутил ту боль, которую она испытывала, пытаясь есть самостоятельно.

- Видишь, всё нормально, – некоторое время спустя улыбнулась моя пациентка.

- Хорошо, но… – мне не дали договорить.

- Да-да, я сразу же скажу тебе. Честно слово, никогда бы не подумала, что ты будешь настолько беспокоиться обо мне, – вздохнула Кагари.

- Ты моя секирей, естественно, что я беспокоюсь о тебе, – тут же дал я ответ.

А мне ответили смущённой улыбкой и еле заметным чувством радости.

Убедившись, что моя секирей не испытывает боли, я обработал почти уже зажившие ожоги спреем и наложил свежие повязки. Следующим местом где следовало сменить бинты, была грудь. Повернувшись ко мне спиной Кагари затихла. Сев к ней поближе я, осторожно снимал бинт за бинтом, пока, наконец, мне не открылся вид на её обнажённую спину. На которой уже практически не осталось следов от былых травм.

- Что ты делаешь? – вздрогнув, спросила она, когда мои пальцы коснулись её мягкой кожи в районе лопаток и опустились до поясницы.

- Должен же я проверить как идёт процесс заживления.

Дальнейшее молчание я воспринял как руководство к действию. Сделав ещё пару спусков и подъёмов по спине моей секирей, я, под лёгкое дрожание её тела, переместил свои руки на талию, а потом, осторожна гладя бархатистую кожу, дошёл и до плоского животика.

- Минато, ты… – тихо пробормотала Кагари.