Песнь ветра и тьмы

— Дирк не настолько чокнутый, чтобы мне на хвост садиться, — небрежно отмахнулся Кэрт. — А что до осведомителей, так он будет один, благо я точно разузнал, какой нам нужен. Так что идем в гости к старине Юджину, век бы его не видать. Только сначала поедим уже наконец. Кстати, — он картинно огляделся, — а где же твой дружок Свен? Я и на его долю прихватил.

— Он Олаф, и ты это прекрасно помнишь. Сказал, запас зелий надо пополнить, — она оглянулась на часы. — Но, судя по времени, уже склеил кого-нибудь и весело проводит время.

— Не то что ты.

— Ну почему же? И про свое радужное будущее узнала, и пожрать вон принесли, — Астрид попыталась улыбнуться — вышло натянуто, но мило. — Ладно, пошли на кухню. Моя очередь рассказывать интересные истории.

История и впрямь вышла интересной, особенно под некрепкое вино и мясной пирог, ловко нарезанный Астрид. Ребенка из её видений похитили прямо из дома, предсказуемо не оставив следов для полиции. Родителей убивать не стали, что весьма разумно: толковый наемник предпочтет избежать мокрухи, за которую ему не заплатили. Следов много, шума еще больше, а клятые некросы при желании (и с приснопамятной Киарой Блэр в качестве поддержки) до Хладной дойдут и у неё же свидетельские показания попросят. Чем больше крови — тем больше проблем.

Со свидетелями в количестве двенадцати человек поработали знатно: мальчика, уходившего вниз по улице, видели все и каждый — с разными людьми, чему объяснения не находила даже менталистка-полудемон.

Зато у Кэрта такое объяснение, кажется, нашлось. И не сказать чтобы он был этому рад.

— Это, вероятно, был артефакт, — пробормотал он, увлеченно глазея на опустевший кувшин с вином.

Астрид покачала головой.

— Артефакт такой мощности, по словам Таллы, непременно оставил бы след.

— Да нет, это не «хамелеон» был! — Кэрт отмахнулся чуть раздраженно и прибавил: — Это «миражник».

Тяжело вздохнув, он снял с правой руки браслет из зеркалец.

— Вот такая штука будет на хмыре из воспоминаний. Запомни, как выглядит, потому что свой я не отдам.

Любовно сделанная когда-то вещица оказалась в руках Астрид прежде, чем края зеркалец успели коснуться поверхности стола. Она придирчиво оглядела браслет со всех сторон, будто надеясь увидеть что-то, а потом подняла крайне подозрительный взгляд на самого Кэрта.

— У меня три вопроса, — нарочито равнодушно начала она. Кот внутри малодушно прижал уши. — Во-первых, откуда такая уверенность, что воспользовались именно этим артефактом? Во-вторых, откуда эта штука у тебя? И в-третьих… убеди меня, что ты ко всему этому не причастен.

Выразительно уставившись в потолок, он перечислил:

— Во-первых, воспользовались этим, потому что больше нечем. Во-вторых, будь я к этому причастен, ты бы давно валялась тут с перерезанным горлом и немилосердно пачкала коврик. В-третьих… спрашиваешь, откуда я его взял? Ну, типа… сам сделал вообще-то.

Если Астрид и удивилась таким новостям, вида не подала — законница на допросе, не иначе. Неприятно.

— И часто ты… такое делаешь?

— Относительно часто, — елейным тоном откликнулся Кэрт, сложив руки перед собой и тут же невольно потирая уродливый рубец на запястье. Астрид наверняка заметила — и задалась вопросом, как вообще можно поранить оборотня? — но что уж теперь прятаться-то. — Или тебя точное количество прецедентов интересует? А демон его знает, — он озадаченно поскреб затылок. — Двадцать лет нелицензированной магической практики — это наберется на два или три пожизненных? Я неплох в математике, но что-то не силен в этой вашей полицейской матчасти.

Астрид покрутила браслет в пальцах, перебирая зеркальца одно за другим, оглянулась на видневшийся отсюда стул в гостиной с висевшим на спинке кителем. И подтолкнула браслет обратно, старательно состроив из себя наивную дурочку:

— Не припомню ни одной статьи в кодексе, по которой положено сажать в тюрьму за ювелирные украшения. Но я бы с радостью познакомилась с теми, кто их коллекционирует в последнее время.

— Это вряд ли, — нехотя проговорил Кэрт. — У меня таких было немного… дюжины две. Загнал я их в основном за бесценок: вещица совсем ерундовая, как мне тогда казалось. Кому? Ну… треть я не могу назвать, еще треть — не стану. На оставшихся мне плевать, но не думаю, что это тебе поможет. За восемь лет знаешь сколько всего могло случиться? Кто-то сдох, кто-то свалил за тридевять земель, а кто-то изначально не тот, кем представлялся. Но большинство наверняка просто перепродали браслетики втридорога. Как я уже сказал, мне эти безделушки казались ерундой, да только на деле оно несколько сложнее вышло.

— Тогда убедись, что их тех, кого ты мне называть не станешь, никто в мое дело не попадет, — она поднялась, взмахом руки отправив грязную посуду в раковину. — А те, на кого тебе плевать, не укажут на продавца нелицензированных артефактов.

Он презрительно фыркнул.

— Указать они, конечно, укажут, да вашей братии с того не будет никакого толку. Я на бумажках если и существую, то далеко не под своим именем.