Песнь волчьей крови

После школы я поужинала в компании своего дяди, который сразу же ретировался на ночную смену в Форест Хилл, предупредив меня о том, что завтра ему также придется работать в ночь, так как его напарник заболел. Я была не против — раз это устраивало Джордана, почему это должно было не устраивать меня? Тем более у меня голова была забита совершенно другими вещами — я никак не могла разобраться в том, что услышала вчера в поместье Греев. Неужели речь шла о разрыве помолвки между Рудольфом и Залиной? Я не была в этом уверена, но я была уверена в том, что в их семейном споре прозвучало моё имя. Говорили о том, что произошел какой-то импринтинг, из-за которого Рудольф не сможет жениться на Залине, а Залина говорила о девчонке, которая в этом виновата, после чего прозвучало моё имя… Слишком запутанно. Я ничего не могла понять. В школе я попыталась окольными путями узнать у Кая «всё ли в порядке у него в семье» и «ничего ли не изменилось», но Кай явно старался обходить обсуждение очевидных изменений в жизни своего семейства.

Придя со школы, я заварила себе чай в широкую супницу-кружку цвета сгущенного молока, после чего поднялась наверх и, переодевшись в старую одежду своего двоюродного брата — широкие спортивные штаны и обвисшую футболку черного цвета — взялась за свою кисть. За окном была уже привычная для меня, сухая осенняя серость, от которой создавалось впечатление, будто я попала на мотающуюся по кругу черно-белую пленку, у которой нет ни конца, ни края.

Моя картина была почти завершенной — еще пара вечеров, и дело можно было считать закрытым. Допив чай, спустя полчаса я налила себе немного вина, но так сильно увлеклась процессом написания картины, что в итоге сделала всего один глоток. Оторвать меня от работы сумел лишь звонок в дверь. Проморгавшись, я поправила на переносице свои квадратные очки и вдруг поняла, что сумерки уже вовсю начали сгущаться, и неплохо было бы включить в комнате свет. Но я не успела этого сделать. Звонок повторился снова, заставляя меня быстро спуститься вниз — так и знала, что Джордан вернется за своими халатами, которые перед этим привез домой на стирку, и ключи от дома — о, чудо! — он тоже забыл на комоде в прихожей.

— Иду-иду… — громко произнесла я, уже быстро спускаясь по лестнице. — Не переживай, твои халаты целы и невредимы, висят у входа. Ты еще и ключи забыл? — резко открыв дверь, поинтересовалась я и сразу же замерла. Это был не Джордан. На пороге стоял Рудольф. Один. Без Олуэн. Прежде он никогда не приходил один…

— Привет, — спокойно произнес он.

— Привет, — постаралась скрыть удивление я, вытирая кисть, измазанную в грязно-оранжевую краску, об уже испачканную тряпку, висящую из моего правого кармана.

— Красивые очки.

— Очки? Эммм… Вообще-то у меня хорошее зрение… С некоторых пор. Ношу по привычке, когда берусь за работу над картиной.

— Покажешь?

— Да, конечно… Проходи, — неосознанно впустила внутрь незваного гостя я, после чего захлопнула за ним дверь. На несколько секунд я зависла, наблюдая за тем, как Рудольф снимает с себя куртку и разувается, но вовремя провела рукой по своей шее, тем самым выведя себя из состояния гипноза.

— Картина наверху.

— Я готов попотеть, чтобы её увидеть.

— Ладно, — поджала губы я, уже поднимаясь по лестнице и изо всех сил стараясь не улыбаться его замечанию, и не оборачиваться, чтобы не встретиться с изумрудным взглядом гостя. Войдя в комнату, я механически прошла к картине, снова забыв включить свет. Сев на письменный стол, я вытащила из кармана грязную тряпку и, вместе с очками, положила её рядом с тюбиками красок. Переведя взгляд на Рудольфа, остановившегося посреди комнаты, я поняла, что он оценивает обстановку вокруг себя и вдруг меня осенило — я привела его в свою спальню!!! Это… Это больше, чем конфуз… Это провал с треском! Теперь я надеялась лишь на то, что в комнате было достаточно темно, чтобы было возможным рассмотреть неровно лежащие вещи и внезапно разлившуюся краску на моем лице. Хотя я сильно в этом сомневалась, так как сумерки только начинали входить в свою силу.

— Весьма неплохая комната, — оценивающе хмыкнул Рудольф и вдруг остановил свой взгляд на моей школьной форме, которую я прежде носила в Истборне (бордовый пиджак с гербом у сердца, белая блузка, галстук и черные брюки) — она была аккуратно подвешена на дверце шкафа. — У тебя была красивая форма — я видел тебя в ней на фотографиях.

— Эм… Да, она мне тоже нравится… Нравилась… — исправилась я, дотронувшись сгибом пальца кончика носа. Дура! Я начала сбиваться в простейших ответах!

Рудольф подошел почти впритык ко мне и бросил взгляд на мольберт, отчего моё сердце заколотилось. Он слишком маняще, слишком отчетливо пах! Неосознанно я начала чесать нос, чтобы перебить феромоны притягательного мужчины…