Песни Билитис

«О, подземная Персефона (или пусть ты носишь другое имя, если оно нравится тебе), выслушай нас, о Ведьма Тьмы, бесплодная неулыбчивая Королева.

Коклис, дочь Трасиманоса, больна, и больна опасно. Не призывай ее пока. Ты знаешь: ей не вырваться из твоих объятий. Попозже, однажды, ты призовешь ее.

Не увлекай ее за собой так рано, о невидимая Госпожа! Она оплакивает невинность свою и взывает к тебе через нас, а мы, чтобы спасти ее, дадим тебе трех нестриженых черных овец».

Кудель

На весь долгий день мать закрыла меня с сестрами, которых я не люблю, и что переговариваются между собой тихими голосами. А я — в уголке, с нитью пряжи.

Кудель, я наедине с тобой, и у меня нет иного собеседника. Ты, в парике из белой шерсти, напоминаешь старую даму. Выслушай же меня.

Если бы я могла, то не осталась бы в тени стен, скучая с пряжей. Я бы спала в фиалках на склонах Тороса.

Но он еще беднее нас, и моя мать не хочет нашей свадьбы. Я же обещаю тебе: либо не видать мне свадьбы, либо это будет только он, кто пронесет меня через порог.

Флейта Пана

В день Гиацинтов он подарил мне выточенную из тростника дудочку прекрасной формы с наконечником из белого воска, нежным на губах моих, точно мед.

Он научил меня играть, сидя на его коленях, отчего в меня вселялась дрожь. После меня сыграл он, да так нежно, что с трудом было слышно.

Нам нечего было сказать друг другу, настолько мы были близки, но песня наша захотела повторения, и мало-помалу наши губы соединились на флейте…

Поздно. Песня зеленых лягушек, что начинается с ночью. Мать моя никогда не поверит, что я так долго искала утерянный пояс…

Волосы

Он сказал мне: «В эту ночь я проснулся. Я оплел свою шею твоими волосами. И они были, словно черное ожерелье на моей груди.

Я их ласкал, они были моими, и мы были опутаны этими волосами, губы к губам, точно два лавра — одним корнем.

И мало-помалу мне стало казаться, что я становлюсь тобой и что ты вошла в меня, как мечта, настолько члены наши сплелись».

Когда же он кончил, то положил нежно руки на мои плечи и посмотрел так ласково, что я опустила глаза, вся трепеща.

Песня

Ночь так глубока, что проникает в мои глаза.

— Ты не увидишь дороги. Ты заблудишься в лесу.

— Шум водопада наполняет мне уши.

— Ты не услышишь голоса возлюбленного, даже если он будет всего лишь в двадцати шагах.

— Запах цветов так силен, что я изнемогаю и готова упасть.

— Ты его не почувствуешь, даже если он пересечет тебе путь.

— Ах! Он так далеко отсюда, по другую сторону гор, но я вижу его и слышу, и чувствую так, как если бы он касался меня.

Сожаление

Сначала я не ответила, и стыд залил мне щеки, а удары сердца ранили грудь.

Затем я воспротивилась и сказала: «Нет. Нет». И отвернулась, а поцелуй не достиг моих губ и любовь — сжатых колен.

Тогда он попросил прощения. Он целовал мои волосы, и я чувствовала его опаляющее дыхание, а он ушел… Теперь я одна.

Смотрю на опустевшее место, на пустынный лес, на истоптанную землю…

И я разбила в кровь свой кулак и задушила крик в траве.

Непрерывный сон

Я сплю совсем одна, словно куропатка, в вереске… Легкий ветерок, шум воды, нега ночи удерживают от пробуждения.

Я сплю, беспечная, и просыпаюсь, крича. И я борюсь и плачу, но уже поздно… Да и что могут руки ребенка?

Он же не оставляет меня. Напротив, еще нежнее, он держит меня в объятьях и прижимает к себе. А я ничего не вижу в мире: ни земли, ни деревьев, а только — свет его глаз.

Тебе, победоносный Кипр, я посвящаю этот дар, влажный от росы, остатки боли девственницы — свидетельство моего сна и сопротивления.

Песня

Когда он пришел — я спрятала лицо в ладони. А он сказал: «Ничего не бойся. Кто видел наш поцелуй? Ночь да луна».

— И звезды, и первая заря. Луна, отражаясь в озере, сказала о нем воде под ивами. Озерная вода доверила тайну веслу.

Весло передало ее лодке, а та сказала рыбаку. Увы! Увы! Если бы то было все! Но рыбак рассказал все одной женщине.

Рыбак поведал все женщине: мой отец, моя мать и мои сестры узнали об этом, и вся Эллада вскоре узнает.

Билитис

Женщина, закутанная в белую шерсть. Другая, облаченная в шелк и золото. Третья, увитая цветами, зелеными листьями и виноградом.

Я же всегда обнажена. Возлюбленный мой, возьми меня такой, какая я есть: без платья, украшений и сандалий. Вот Билитис, единственная.

Волосы мои черны своей чернотой, губы — красны своей краснотой. Локоны колышутся вкруг меня, свободные и круглые, словно перья.

Возьми меня такой, какой сотворила мать в далекую ночь любви, и если я еще нравлюсь тебе, не забудь сказать об этом.

Клятва

Когда река поднимется к вершинам гор, покрытым снегами; когда посеют ячмень и пшеницу в подвижные борозды моря; когда сосны станут рождаться из озер, а кувшинки — из скал, когда солнце почернеет; когда луна упадет на траву, тогда, только тогда я возьму другую женщину и позабуду тебя, Билитис, душа моей жизни, сердце моего сердца.

Так мне сказал он, так мне сказал он. Какое мне дело до остального мира, где живешь ты? Безрассудное счастье. Что может сравниться со счастьем моим?!

Ночь