Песни черного дрозда (сборник)

С упорством, достойным лучшего применения, он спустился за ним с альпики, где отбившийся от стада рогач думал отлежаться, пока повреждённая задняя нога не заживёт. Олень резво бежал и на трех ногах, только изредка опираясь на больную. И всякий раз от резкой боли закидывал рогастую голову назад и на минуту останавливался. Через час хода он отрывался от преследователя достаточно далеко и ложился в тени ольховника где-нибудь у ручья, но медведь настигал его, и олень снова мчался, путая следы, то вниз, в густые леса, то вдоль склона, где осыпь могла замаскировать его след. Это была борьба за жизнь.

Медведь сильно оголодал, его уже не устраивали прошлогодние горькие орешки и личинки древесных жуков. Бока у него запали, шерсть взъерошилась, жёлтые глаза все время слезились. Плохая жизнь в июне!

Что олень обессилен, болен, а значит, доступен, медведь узнал, едва напал на его следы, а потом и один раз увидел — хромого, с кровоподтёками на серых боках, с одним и то переломанным рогом.

Оленю очень не повезло. Пять дней назад, перебираясь через невысокий, но крутой перевальчик, он ступил на непрочную плиту камня, она предательски скользнула вниз и сорвалась вместе с животным. Оленя закружило в потоке острых камней, он несколько раз перевернулся через голову, сломал ещё непрочные рога и сильно повредил ногу. Все тело у него покрылось ссадинами и ушибами. Едва поднявшись, он заковылял к ручью, нашёл бочажину и опустился по шею в холодную воду, пока не унялась дрожь — предвестница болезни.

Если бы оленю удалось спокойно полежать во мшистой западне среди скал хотя бы одни сутки! Но, видно, судьба решила иначе. Медведь почуял больного. Запах крови расходился остро и далеко. Пришлось через силу бежать и бежать, а сил у него оставалось очень мало. У оленя уже высох нос, глубоко и часто дышали бока. Когда он останавливался, то ощущал, как резко дрожат ослабевшие, побитые ноги.

На четвёртый день преследователь едва не сцапал свою жертву, когда, поднявшись на каменную высоту, вдруг увидел оленя прямо под собой в каких-нибудь восьми — десяти метрах. Можно было броситься сверху, рысь так бы и сделала, но медведь поостерёгся. Если олень переступит с ноги на ногу или успеет отскочить, то прыжок с высоты грозит медведю серьёзными неприятностями. Пока преследователь осторожно спускался и обходил скалу, олень успел убежать.

Нарастало раздражение. Усталость, голод вывели из себя хищника. Он вдруг рявкнул и сломя голову бросился по следу. Но и олень ещё не сдался, он тоже прибавил скорость и исчез в мелком березняке, где пересекались несколько тропинок с отчётливым запахом недавно прошедшего стада.

Медведь покружился среди этих троп и с досады навалился на трухлявую колоду ясеня, разметав её в щепки. Там нашлось кое-что из поживы, считая и толстого ужа. Медведь увлёкся сбором личинок и, немного утолив голод, одновременно вернул себе расчётливость поиска и хитрость следопыта.

Вскоре он опять нашёл следы своего оленя и пошёл по этим следам, возбуждая себя предвкушением пира.

Многодневный марафон заканчивался. Олень шёл пошатываясь. Ослаб и медведь. Ставкой в этом беге была жизнь.

Рогач вошёл в густейший пихтовый лес и, чтобы не удаляться от границы лугов, где трава и солонцы, прокрался вдоль склона, запутывая ход и стараясь подольше оставаться на хорошо набитых оленьих и кабаньих тропах. Вскоре он, помимо своего желания, оказался в предательски запутанном месте, где всюду натыкался на обломки скал. Переплетения бурелома, лиан и колючего кизила представляли собой ловушку, из которой очень трудно выбраться. Ноги оленя скользили по мокрым камням и стеблям рододы, иглы царапали шкуру. Он шёл уже автоматически, наполовину потеряв слух и обоняние.

Потом остановился и, дрожа всем телом, повернулся к преследователю, который был недалеко.

Но и медведь уже не бежал, а тащился.

Солнце клонилось к закату, в лесу от деревьев и скал легли косые длинные тени, стало прохладнее.

Мягко треснули ветки под тяжёлой лапой медведя. Сзади оленя метра на четыре подымалась длинная скала, несколько маленьких сосен торчало на ней. Прямо над ним свисали толстые бронзово-чёрные ветки старой сосны. За кустами, в двадцати шагах, дышал медведь. Он догадался, что олень в ловушке, и теперь высматривал, откуда взять его наверняка.