Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников

Далеко в море к западу от Флорида-Кис расположена кучка маленьких песчаных островков под названием Драй-Тортугас (“Сухие Черепахи”). “Сухие” они потому, что там нет пресной воды. Постоянного населения тоже нет, только колонии морских птиц и крепость XIX века на самом большом из островков. Шестиугольная в плане крепость так велика, что занимает весь остров, кроме небольшого пляжа. Четыре стороны шестиугольника поднимаются прямо из моря, а от прибоя их защищает кирпичный волнолом, по которому вокруг крепости можно обойти. Между волноломом и крепостной стеной лежат мелководные лагуны. Крепость очень красивая, а вид со стен на простирающиеся до пустынного горизонта бирюзовые отмели совершенно поразительный. На островах полно живности: перелетные птицы останавливаются там на пути из Южной Америки в Северную, акулы-няньки и лангусты появляются по ночам в лагунах, а внешнюю сторону волнолома патрулируют самые большие в мире барракуды. Но кровососущих насекомых там нет.

Острова – национальный парк. Туристы обычно приплывают из Ки-Уэста, ближайшего города, всего на день, но намного лучше взять с собой палатку и остаться ночевать на пляже. Можно плавать с маской вдоль обросших кораллами кирпичных стен, гулять вокруг крепости по волнолому или исследовать бесконечные темные коридоры внутри. А еще можно взять спальный мешок и забраться поздно ночью на стену, чтобы посмотреть на звезды. Это единственное место к востоку от Скалистых гор, где нет абсолютно никакой засветки от населенных пунктов; Млечный Путь там такой яркий, что видно его отражение в море. Но на Драй-Тортугас ни в коем случае нельзя приезжать одному Оказаться на таком романтическом острове, не имея возможности кого-нибудь обнять, было бы совершенно невыносимо.

Три дня спустя мы снова были в пути: я ехал к аллигаторовым болотам, а Настя летела через Атлантику. Она взяла билеты в Европу еще до нашей встречи, и было поздно что-то менять. Я должен был уехать в Африку за две недели до ее возвращения, так что нам предстояло семь месяцев разлуки. Но я знал, что мы будем вместе во что бы то ни стало.

Я теперь понял, что самый верный способ узнать, нравится тебе человек или нет, – это поехать с ним путешествовать.

Марк Твен

Любовь миссисипских аллигаторов

Глава 20 Alligator mississippiensis: научное тестирование

Я спал в своем надувном каяке посреди тихой лесной заводи с черной водой, окруженной высоченными болотными кипарисами. В кронах даже ночью пели пересмешники, в тени деревьев перемигивались светлячки, теплый воздух был наполнен сладким ароматом молодой листвы, а комаров – о чудо – еще совсем не было.

Около полуночи я проснулся от того, что моя лодочка покачнулась. Я приподнялся на локте, ожидая увидеть плывущего мимо по своим делам аллигатора или бобра, но это была русалка – она высунулась по пояс из воды и смотрела на меня, положив локти на борт каяка. Ее нежная кожа казалась совсем белой в свете полной луны, у нее были светлорусые волосы и ясные золотисто-зеленые глаза. Я невольно подвинулся, и она легко скользнула в лодку. Вместо хвоста у нее была пара весьма стройных ножек – если бы не волшебные глаза цвета весны, ее, пожалуй, можно было бы принять за обычную девушку, просто сказочно красивую. Я обнял ее, холодную от еще не прогревшейся воды лесной речки, и она улыбнулась, согреваясь в моих руках.

Когда звезды стали гаснуть в светлеющем небе, она отвела усталой рукой длинные волосы, снова улыбнулась, поцеловала меня на прощание, легко скользнула в черную воду и исчезла. Я задремал в ставшем вдруг пустым и неуютным каяке, и только на рассвете меня разбудила первая утренняя “песня” аллигатора – низкий, мощный рев, от которого задрожали заводь, лодка и даже деревья по берегам.

Русалка приходила каждую ночь, как только поднималась над кронами кипарисов серебряная луна. Но луна убывала, мне приходилось ждать ее восхода все дольше, и вот однажды ставший тонким месяц взошел лишь под утро, а моя зеленоглазая гостья так и не появилась.

Я вернулся к спрятанной на берегу машине, убрал в багажник каяк и поехал домой, в вечное лето юга, но каждый раз, как я замечал на обочине стройное деревце со светлозелеными листочками, мне вспоминались колдовские глаза русалки в ночной тишине…

На этот раз каяк сильно качнулся, и я проснулся по-настоящему. Черный медведь пил воду с берега, сопя и фыркая. В воздухе пахло рассветом, но звезды еще не погасли. Вокруг меня на поверхности воды неподвижно лежали аллигаторы. Шла моя третья неделя в болотах на побережье Мексиканского залива.