ПЕСНИ ГИПЕРИОНА

— Дитя мое, — просиял Мартин Силен. — Я ничего не хочу сказать. Я только подумал, что эта история могла бы развлечь нас, так сказать, расширить кругозор… ведь в ней немало поучительного. При случае нам бы стоило поведать друг другу, где и как нас грабили… а равно и о том, где и как мы сами грабили других. А поскольку у тебя, дитя мое, есть преимущество — ты как-никак дочь сенатора, — я уверен, что твой список будет самым длинным и самым примечательным.

Ламия открыла было рот, но потом нахмурилась и промолчала.

— Интересно, как это судно попало на Гиперион? — пробормотал отец Хойт. — Какой смысл перевозить корабль-левитатор на планету, где электромагнитные генераторы не работают?

— Почему же не работают? — возразил полковник. — Небольшое магнитное поле у Гипериона есть. Другое дело, что надежной магнитной подушки здесь не получишь.

Отец Хойт поднял бровь — видимо, не мог сообразить, в чем разница.

— Слушайте! — вдруг завопил поэт, который все еще держался за поручни. — А ведь наша команда опять в сборе!

— Ну и что? — спросила Ламия Брон. Когда она обращалась к Силену, губы ее неизменно сжимались в тонкую линию.

— А то, что раз мы все в сборе, так давайте рассказывать истории.

— Господа, — произнес Хет Мастин, — мы же условились, что будем рассказывать после обеда.

Мартин Силен пожал плечами:

— Завтрак! Обед! Какого черта? Мы все в сборе. Сколько нам еще добираться до Гробниц Времени? Дней шесть-семь?

Консул прикинул. Не меньше двух дней по реке. Столько же — по Травяному морю, конечно, при попутном ветре. Перевалить через горы — еще день.

— Нет, — сказал он. — Меньше.

— Вот и ладушки, — сказал Силен. — Начнем сейчас же! Кроме того, нет никаких гарантий, что Шрайк не объявится раньше, чем мы сами постучим в дверь. Если мы все еще надеемся, что эти истории помогут нам выжить, каждому из нас стоит высказаться, пока ходячий кухонный автомат, к которому мы так стремимся, не превратил нас в кучу мясного фарша.

— Ты отвратителен, — поморщилась Ламия Брон.

— Ах, дорогая, — пропел Силен, — то же самое ты шептала мне этой ночью после второго оргазма.

Ламия отвернулась. Отец Хойт кашлянул:

— Так чья же сегодня очередь? Я имею в виду, чья очередь рассказывать?

Молчание затягивалось.

— Моя, — произнес наконец Федман Кассад. Он запустил руку в карман своей белой блузы и извлек оттуда клочок бумаги с большой цифрой «2».

— Если вы не возражаете, господа, начнем прямо сейчас, — предложил Сол Вайнтрауб.

На лице Кассада появилось подобие улыбки:

— Я с самого начала был против, но будь конец всему концом, все кончить могли б мы разом.[11]

— Слушайте! — воскликнул Мартин Силен. — Он знает драматургов, которые жили еще до Хиджры.

— Вы имеете в виду Шекспира? — спросил отец Хойт.

— Нет, — ответил Силен. — Лернера. Потом этого, козла… Лоуи. Нейла Саймона, старого пидора… А еще, блин, Хамеля Постона…

— Полковник, — официальным тоном произнес Сол Вайнтрауб, — погода великолепная, ближайший час мы ничем не заняты. Мы будем вам весьма обязаны, если вы поделитесь с нами своей историей. Итак, что же подвигло вас отправиться на Гиперион в это последнее паломничество к Шрайку?

Кассад кивнул. Солнце припекало все сильнее. Хлопал под ветром тент. Поскрипывая палубой, левитационная баржа «Бенарес» неспешно поднималась вверх по течению — к горам, болотам и Шрайку.

История солдата: Война и любовь

В битве при Азенкуре Федман Кассад встретил женщину, которую искал потом всю свою жизнь. То утро в конце октября 1415 года от Рождества Христова выдалось сырым и холодным. Кассада сделали лучником в армии Генриха V, короля Англии. Английская армия высадилась во Франции 14 августа и с 8 октября отступала под натиском превосходящих французских сил. Генрих предполагал разбить французов на марше и убедил военный совет отступать под защиту стен Кале. Маневр не удался. Седым и туманным утром 25 октября семь тысяч англичан — в основном пехотинцев — встретились с двадцатью восьмью тысячами французских рыцарей лицом к лицу. Противников разделял только километр грязного поля.

Кассад замерз, устал и чувствовал себя больным. К тому же ему было страшно. Последнюю неделю лучники (и он в том числе) питались какими-то подгнившими ягодами и теперь практически все страдали от поноса. Температура воздуха не превышала десяти градусов, и всю прошлую ночь Кассад безуспешно пытался уснуть на холодной и мокрой земле. Реализм эксперимента впечатлял. Интерактивный тактический имитатор Олимпийской Офицерской школы (ООШ: ИТИ) по своим возможностям превосходил обычные фантопликаторы настолько, насколько голограмма превосходит дагерротип. Все физические ощущения были столь убедительны, столь реальны, что Кассада всерьез пугала перспектива быть раненным. Ходили слухи о кадетах, получивших во время модельных тренировок смертельные ранения и отдавших концы прямо в иммерсионной ванне.