ПЕСНИ ГИПЕРИОНА

— Да, Уит, я получил… Нет, я знаю… Я знаю, как трудно увидеться с Фентвортом… Конечно хочу. Но, Уит, не все так просто. Мне нужно не только… Я же договор подписал, а там сказано… Последние дни на самом деле очень важны… Так что он сказал?.. Слушай, какая разница, встречусь я с ним сейчас или в августе, когда он вернется? Если решение принимает он, до его возвращения никого на это место не возьмут, правильно? Если просто договориться о… Да? Да, понимаю. До его отъезда? Да. Да. О, понимаю… Нет, Уит, для меня важно, что ты там будешь. Просто… просто у меня нет денег на самолет. И потом надо будет лететь обратно за вещами. Да. Да. Может, и так, но я не могу себе позволить пропустить последние несколько… Не знаю. Думаю, да, ачто? Черт, Уитни, ты ведь уже была в Европе… Почему бы… Почему бы тебе не сказать своим, что ты подъедешь только в конце июня или… Да. Правда? Их там уже не будет? А эта… как ее зовут?., экономка, да, Милли… Когда? Черт. Да, действительно очень здорово… Нет-нет, Уитни, я очень ценю. Ты даже не представляешь, что это для меня значит… Да. Э-э-э, я все понимаю, но послушай, мне трудно объяснить. Нет, слушай, завтра пятница. Да… потом в понедельник будет выходной, День памяти.[133] Потом вторник, среда, а четверг — последний день перед каникулами. Нет… только табели заполнить. Слушай, ну не может это подождать всего одну неделю?.. Ох. Да. Хорошо, понимаю. Ладно, давай я обо всем подумаю и завтра решу?. Знаю… но он же будет в субботу? Хорошо, слушай, завтра перезвоню… да, в пятницу вечером… и скажу… черт возьми, нет, Уит, у меня плохо с деньгами, но не настолько же, я не хочу, чтобы твоим родителям пришел счет за… слушай, я перезвоню в девять, это… ммм… по-вашему, одиннадцать вечера, ладно?.. Ну, ты можешь ему позвонить в субботу и сказать, что я буду к среде, или я просто подожду, вдруг повезет и появится еще одна вакансия. Ммм, э-э-э… Погоди, давай просто… Давай, я хорошенько все обдумаю, ладно? Да… хорошо, приму это к сведению, не волнуйся. Слушай, Уит, у меня четвертаки кончаются. Да. В девять… Ну, в одиннадцать. Нет… Я тебя тоже. Очень рад был услышать твой голос… Да. Хорошо. Тогда завтра поговорим. Да… Очень хочу тебя увидеть… Я тебя тоже. Пока, Уит.

Добби пытался сбежать, но его поймали и подвесили на цепях у стены. Джернисавьен лежала рядом, привязанная к столу, и видела: орангутанг еще дышит. В зловещем красном свете казалось, что с чародея живьем содрали кожу.

В кровавом полумраке бродили высокие, закутанные в плащи тени. Когда Маги не смотрели в ее сторону, неокошка возобновляла попытки освободиться, но стальные оковы на запястьях и лодыжках не поддавались ни на дюйм. Все бесполезно. Джернисавьен оглядела металлический стол. В гладкой поверхности были проделаны маленькие отверстия, а по бокам шли специальные стоки-желобки. Интересно зачем? Неокошка ужаснулась своей догадке и решила больше об этом не думать. Сердце ее билось как бешеное, так и норовя выскочить из груди.

Но зато вчера, когда Добби пытался бежать, стражники ненадолго отвлеклись, и она сумела проглотить заветный ключ.

Вперед из тени вышла высокая фигура, и ее осветил кроваво-красный луч. Медленно-медленно Маг откинул капюшон. Джернисавьен в ужасе уставилась на покрытую чешуей морду, похожую на голову богомола, на огромные холодные кроваво-красные глаза, на клыки, с которых капала слизь.

Маг сказал что-то на своем непонятном языке и медленно поднял костлявую чешуйчатую лапу. В грязных когтях он сжимал скальпель…

А всего в полумиле от логова Магов Рауль карабкался в гору, пробираясь через большие сугробы и поскальзываясь на ледяных скалах. Дважды он падал и дважды чудом спасался, подтянувшись на могучих руках. Падение означало бы верную смерть.

Волшебная рубашка Фенна кое-как согревала кентавра, но лошадиная часть туловища страшно мерзла. Руки быстро онемели, и Рауль понял, что в следующий раз ему уже не удастся подтянуться. Вдобавок ко всем неудачам начало садиться солнце. На такой высоте кентавру не пережить еще одну ночь.

Только бы найти вход!

Рауль уже почти отчаялся, как вдруг где-то внизу упал камень и невдалеке кто-то тихо выругался. Кентавр подполз к краю заснеженного скального выступа и увидел всего лишь в каких-то тридцати футах двух ящеров-стражников. Они стояли возле белой железной двери, которую почти невозможно было заметить на фоне утопавшего в снегу горного склона. Если бы ледяной ветер не донес до него ругательство, ящеров он тоже не увидел бы — их хорошо скрывали белые плащи и капюшоны.

Солнце село. Пронзительный ветер швырял в дрожавшего от холода кентавра пригоршни снега. Рауль припал к земле и непослушными пальцами отстегнул со спины лук.

Разросшаяся молодая листва почти закрыла обзор реки, но с просторной веранды особняка на холме было видно, как по травянистому уступу карабкаются мальчик и молодой мужчина. Они шли медленно, мужчина что-то говорил, а мальчик смотрел на него снизу вверх.