Песни и романсы русских поэтов

Дам коня, дам кинжал,
Дам винтовку свою,
А за это за всё
Ты отдай мне жену.

Ты уж стар, ты уж сед,
И с тобой не житье,
На заре юных лет
Ты погубишь ее.

Под чинарой густой
Мы сидели вдвоем,
Месяц плыл золотой,
Все молчали кругом.

Лишь играла река
Перекатной волной
И скользила рука
По груди молодой.

Она мне отдалась
До последнего дня
И Аллахом клялась,
Что не любит тебя».

— Князь, рассказ ясен твой,
Но напрасно ты рек —
Вас с женой молодой
Я вчерась подстерег.

Береги, князь, казну
И владей ею сам,
А неверну жену
Тебе даром отдам.

Ты сходи посмотри
На невесту свою —
Она в спальне своей
Спит с кинжалом в груди.

Я глаза ей закрыл,
Утопая в слезах.
Поцелуй мой застыл
У нее на устах».

690

^*

В саду ягодка лесная
Под закрышею цвела,
А княгиня молодая
С князем в тереме жила.
А у этого у князя
Ванька — ключник молодой,
Ванька-ключник,
Злой разлучник,
Разлучил князя с женой.
Он не даривал княгиню,
Он ни златом, ни кольцом,
Обольстил Ваня княгиню
Своим белым он лицом.
На кроватку спать ложилась
И с собой Ваню брала.
Одну ручку подложила,
А другою обняла:
«Ты ложись, ложись, Ванюша,
Спать на князеву кровать».
Ванька с нянькой поругался.
Нянька князю донесла.
По чужому наговору
Князь дознался до жены.
Он вышел на крылечко,
Громким голосом вскричал:
«Ой вы, слуги, ой холопы,
Слуги верные мои,
Вы подите приведите
Ваньку-ключника ко мне!»
Вот ведут, ведут Ванюшку
На шелковом поясе.
На нем шелкову рубашку
Кверху ветром подняло,
Его светло-русы кудри
Растрепались по плечам.
Вот подходит Ваня к князю,
Князь стал спрашивать его:
«Ты скажи, скажи, Ванюшка,
Сколько лет с княгиней жил?»
— Про то знает грудь, подушка,
Еще князева кровать,
Да еще моя подружка —
Это князева жена».
— Ой вы, слуги, ой холопы,
Слуги верные мои,
Вы подите ды вкопайте
Два дубовые столба,
Ды возьмите и повесьте
Ваньку-ключника на них!»

691

^*

Что стоишь, качаясь,
Горькая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?
Головой склоняясь
До самого тына?

А через дорогу,
За рекой широкой,
Так же одиноко
Дуб стоит высокий.
Так же одиноко
Дуб стоит высокий.

«Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться?
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями
Я б к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась…
И с его листами
День и ночь шепталась…

Но нельзя рябине
К дубу перебраться, —
Знать, мне, сиротине,
Век одной качаться».
Знать, мне, сиротине,
Век одной качаться».

692

^*