Песни и стихи. Том 1

Машка плачет. — Машка, где он? — Улетел желанный друг.

Как же это? — Я не знаю. — Как успел?

Да вот так вот, — отвечает, — улетел.

Он псалом мне прочитал и крылом пощекотал.

Ты шутить с живым-то мужем? Ах ты, скверная жена!

Я взмахнул своим оружьем — смейся, смейся, сатана.

А НУ, ОТДАЙ МОЙ КАМЕННЫЙ ТОПОР

Ану, отдай мой каменный топор

И шкур моих набедренных не тронь.

Молчи, не вижу я тебя в упор.

Сиди вон и поддерживай огонь.

Выгадывать не смей на мелочах,

Не опошляй семейный наш уклад.

Неубраны пещера и очаг,

Разбаловалась ты в матриархат.

Придержи своё мнение,

Я — глава и мужчина я.

Соблюдай отношения

Первобытно-общинные.

Там мамонта убьют, поднимут вой.

Начнут добычу поровну делить.

Я не могу весь век сидеть с тобой,

Мне надо хоть кого-нибудь убить.

Старейшины сейчас придут ко мне,

Смотри ещё, не выйди голой к ним.

Век каменный, а не достать камней…

Мне стыдно перед племенем моим.

Пять бы жён мне, наверное,

Разобрался бы с вами я.

Но дела мои скверные —

Потому моногамия.

А все твоя проклятая родня.

Мой дядя, что достался кабану,

Когда был жив, предупреждал меня:

Нельзя из людоедок брать жену.

Не ссорь меня с общиной, это ложь,

Что будто к тебе кто-то пристаёт.

Не клевещи на нашу молодёжь,

Она — надежда наша и оплот.

Ну, что глядишь, тебя пока не бьют.

Отдай топор, добром тебя прошу.

И шкура где — ведь люди засмеют.

До трёх считаю, после задушу.

КАК-ТО ВЕЧЕРОМ ПАТРИЦИИ

Как-то вечером патриции собрались у Капитолия

Новостями поделиться и выпить малось алкогодия.

Не вести ж бесед тверёзыми. Марк-патриций не мытарился,

Пил нектар большими дозами и ужасно нанектарился.

И под древней под колонною он исторг из уст проклятия:

«Ох, с почтенною матроною разойдусь я скоро, братия.

Она спуталась с поэтами, помешалась на театрах,

Так и шастает с билетами на приезжих гладиаторов.

Я, кричит, от бескультурия скоро стану истеричкою.

В общем, злобствует, как фурия, поощряема сестричкою.

Только цыкают и шикают, — ох, налейте снова мне двойных!

Мне ж рабы в лицо хихикают. На войну бы мне, да нет войны.

Я нарушу все традиции, мне не справиться с обеими.

Опускаюсь я, патриции, дую горькую с плебеями.

Я ей дом оставлю в Персии, пусть берёт сестру-мегерочку,

А на отцовские сестерции я заведу себе гетерочку.

У гетер хотя всё явственней, но они не обезумели.

У гетеры пусть безнравственней, зато родственники умерли.

Там сумею исцелиться я, из запоя скоро выйду я…»

И пошли домой патриции, Марку пьяному завидуя.

СТО САРАЦИНОВ Я УБИЛ ВО СЛАВУ ЕЙ

Сто сарацинов я убил во славу ей,

Прекрасной даме посвятил я сто смертей.

Но наш король, лукавый сир, затеял рыцарский турнир,

Я ненавижу всех известных королей.

Вот мой соперник, рыцарь круглого стола,

Чужую грудь мне под копьё король послал.

Но в сердце нежное её моё направлено копьё,

Мне наплевать на королевские дела.

Герб на груди его, там плаха и петля,

Но будет дырка там, как в днище корабля.

Он самый первый фаворит, к нему король благоволит,

Но мне сегодня наплевать на короля.

Король сказал: «Он с вами справится шаля»

И пошутил: «Пусть будет пухом вам земля».

Я буду пищей для червей, тогда он женится на ней,

Простит мне Бог — я презираю короля.

Вот подан знак, друг друга взглядом пепеля,

Коней мы гоним, задыхаясь и пыля.

Забрало поднято, изволь, ах, как волнуется король,

Но мне, ей-Богу, наплевать на короля.

Итак, всё кончено, пусть отдохнут поля.

Вот льётся кровь его на стебли ковыля.

Король от бешенства дрожит, но мне она принадлежит,

Мне так сегодня наплевать на короля.

Но в замке счастливо мы не пожили с ней —

Король в поход послал на сотни долгих дней.

Не ждёт меня мой идеал, — ведь он король, а я вассал.

И рано, видимо, плевать на королей.

О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ДУШ

Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Исуса,

Кто ни во что не верит, даже в чёрта, назло всем.

Хорошую религию придумали индусы —

Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.

Стремилась ввысь душа твоя,—

Родишься вновь с мечтою.

Но если жил ты, как свинья,

Останешься свиньёю.

Пусть косо смотрят на тебя, привыкни к укоризне.

Досадно, что ж, родишься вновь на колкости горазд.

И если видел смерть врага ещё при этой жизни,

В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.

Живи себе нормальненько,

Есть повод веселиться —

Ведь, может быть, в начальника

Душа твоя вселится.

Пускай живёшь ты дворником, родишься вновь прорабом,

А после из прораба до министра дорастёшь.

Но, если туп, как дерево, родишься баобабом,

И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь.

Досадно попугаем жить,

Гадюкой с длинным веком.

Не лучше ли при жизни быть

Приличным человеком.

Так кто есть кто, так кто был кем, — мы никогда не знаем.

Кто был ничем, тот станет всем, задумайся о том.

Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,

А этот милый человек был раньше добрым псом.

Я от восторга прыгаю,

Я обхожу искусы.

Хорошую религию

Придумали индусы.

В ЖЁЛТОЙ ЖАРКОЙ АФРИКЕ

В жёлтой жаркой Африке,

В центральной её части

Как-то вдруг вне графика

Случилося несчастье.

Слон сказал, не разобрав:

Видно, быть потопу.

В общем так, один жираф

Влюбился в антилопу.

Поднялся галдёж и лай,