Песни китов

Обсуждение превратилось, по сути, в торг. Востриков делал вид, что крайне озабочен утечкой секретов, и давил на то, чтобы передать информацию о проступке (проступке ли?) в соответствующие органы. Сдаточный капитан морщился и крякал: да парень сдуру это нащелкал! Засветите вы эти пленки, и дело с концом! Жарский же давил на то, что цена вопроса — сроки вхождения в ряды ВМФ новейшего ударного корабля. Почему? Потому что незаменимые люди есть, и один из них сидит перед вами. Не обращайте внимания на испуганный вид, на его дрожащие конечности, на самом деле они сделаны из драгметалла высшей пробы! И если мы выведем этого неопытного юношу из состава сдаточной команды, я снимаю с себя всякую ответственность. А тогда, товарищ Востриков, вряд ли вам светит командование новейшим ударным кораблем, срыв сроков вам не простят!

— Но надо что-то делать! — нервничал каперанг. — Что-то же делать надо?!

— А вы проявите пленки, убедитесь, что это любительская съемка, и оставьте человека в покое. А? Вы же изъяли кассеты с вашим штатным фотографом, пусть он этим и займется…

Тот офицер действительно фотографировал «Кашалота», делая это, понятно, легальным образом. Ему и передали кассеты, чтобы спустя несколько часов напрочь забыть о проступке.

Почти на всех снимках, предоставленных военным фотографом, просматривался характерный белый силуэт, вроде как человек в парадной морской форме, стоящий рядом с кораблем на берегу. Или в трюме; или на трапе, ведущем из трюма наверх. Подробностей (черт лица, обмундирования и т. п.) разглядеть было нельзя, так что при желании силуэт можно было счесть бликом или следствием брака при обработке. Но очень уж абрис был четкий, и практически на всех фотографиях — одинаковый по размеру.

— И что это значит? — говорил Востриков, раскладывая снимки на столе. — Откуда это пятно?

— То и значит… — проворчал Булыгин. — К неприятностям надо готовиться.

— К каким еще неприятностям?!

— К серьезным. Белый мичман просто так не появляется…

— Ничего не понимаю… Где вы видите мичмана?! Да еще белого?!

Жарский указал на силуэты.

— Вот он. И здесь тоже он. И здесь… Неужели не слышали о том, что он появляется на летающих кораблях?

— Чушь какая-то… Брагин, что это такое?

Вопрос адресовался фотографу, что держал в руках пачки со снимками.

— Может, проявитель плохой? — пробормотал тот. — Но ведь остальные части снимков — четкие!

Востриков обвел всех понимающим взглядом.

— Сговорились, значит? Решили отмазать этого сопляка? Ну, Брагин, от кого-кого, а от тебя…

— Да я ничего, товарищ капитан первого ранга… Честное слово, проявитель! Или закрепитель; вот только непонятно, почему пятно везде одинаковое…

Сошлись на том, что пятно появилось во время сушки снимков на глянцевателе. Это, мол, след от дефекта на зеркальной поверхности, потому и форма схожая. А Рогов с тоской чувствовал: объяснение явно дежурное. Дефект предполагал нахождение пятна в одном и том же месте, силуэт же мог располагаться и посередине, и с левого края, и с правого…

— Ну ладно, — примирительно сказал Жарский. — Главное, вы убедились, что фотографии любительские, да еще бракованные. Уничтожьте их, и дело с концом!

— Я подумаю, — поколебавшись, проговорил Востриков. — Пока не будем давать делу ход, но если обнаружится что-то подобное…

Когда вышли из кают-компании, Жарский потрепал Рогова по плечу.

— Поздравляю. С другой стороны — с чем поздравлять?

— Вот именно… — озабоченно проворчал Булыгин.

К вечеру корабль гудел слухами о дурном предзнаменовании. Прошедшие сдачу «Косатки» и «Дельфина» качали головами: или взрыва жди, или утопленника, или еще чего. Помнишь, как было? Тогда турбина наддува сорвалась с креплений и такого наделала!

Палыч специально пришел взглянуть на Рогова, сделавшегося героем дня.

— Разбудил лихо? — спросил бригадир.

— Я-то при чем? — смутился «молодой».

— Ладно, шучу. Ты, главное, осторожней будь. Беда — она дурака ловит, умный краем отходит…

Теперь «Кашалот» представлялся загадочным и пугающим, он что-то в себе таил, и кого следующего он выставит дураком, было неясно. Испытания на заливе продолжались, было несколько ночных выходов с полной загрузкой, но никаких ЧП не случалось, и «знак свыше» постепенно забылся…

7

Это было возвращением в юность, когда Севка Рогов гонял по улицам Пряжска, поплевывая на гаишников. Только мотоцикл был другой, намного мощнее, да еще вооруженный пушкой. Песок, грязь, болото — мотоциклу по фигу, он наверняка достигнет заветной цели, к которой стремится. Далеко ли до цели? Рогов притормозил возле указателя с надписью «Лужки 3 км» и опять дал по газам. Рукой подать! Денег, правда, не было, но зачем деньги, когда есть пушка?

Подъехав к домику с вывеской «Продукты», Рогов развернул ствол в окна.

— Эй, есть кто-нибудь?!

Никто не отзывался. Пришлось слезть с мотоцикла и, приложив ладони к стеклу, заглянуть в окно. Различив силуэт за прилавком, Рогов отпрянул — черт, он-то откуда?! Здесь должна быть продавщица, а белому мичману в магазине делать нечего!