Песни китов

Женька тут же стал тянуть руку, просясь на подиум. Выступил он, надо признать, с огоньком, придав затихавшей уже дискуссии новый толчок. С развевающимися кудрями, в богемном красном шарфике, небрежно обмотанном вокруг шеи, Женька неплохо смотрелся, да и авторитетом, похоже, пользовался. Он говорил о том, что появился шанс раскрыть настоящие возможности слова: художественного, философского и т. д. Ранее они лишь подступались к возможностям, а вот теперь на подходе эпоха словократии!

Выражение сорвало аплодисменты, лишь один черноволосый толстячок вскочил и начал возражать. Говорил что-то о слове, которое было в начале, что не нами первыми оно произнесено и т. п.

— Марк, не горячись! — поднял руку Мятлин. — Ты прекрасно понимаешь, о чем речь! То слово было в начале, а наше будет — в конце! И прозвучит оно не менее звучно!

Рогов же следил за реакцией той, что сидела от него через пустующий стул. На время выступления он мог бы запросто подсесть: как, мол, дела? Какие новости? Но он сидел, зажатый, потому что, как говорится, чужой монастырь, ситуация двусмысленная, Лариса тоже это чувствовала.

Потом перешли в соседнее помещение, где располагалось что-то вроде кафе, и можно было выпить. Рогов купил пива, Женька выставил «Алазанскую долину», только алкоголь не снял напряжения.

— Как прошло? — интересовался Мятлин, что следовало понимать: как я выглядел?

— Бойко говорил, — отвечал Рогов. — Только непонятно: что означает «словократия»?

Снисходительно усмехаясь, Женька пояснял: это означает «власть слова». Слова были обесценены, девальвированы, а вот сейчас они обретают подлинную значимость, силу, а значит, и власть над умами. Надо лишь выйти из тени на дневной свет, чтобы тебя увидели все, а не один лишь круг избранных.

— Избранные — это они?

Рогов кивнул на присутствующих.

— Если угодно, да. Но если сидишь в подвале, никакая избранность не выручит. Надо всплыть, как подводная лодка… Ты же лодками занимаешься, верно?

— Я занимаюсь кораблями на воздушной подушке.

— Неважно. Так вот если лодка под водой, никто не понимает, насколько она сильна и красива…

— А вы сильны и красивы?

— Именно так. В общем, только когда лодка всплывет, она может предстать Urbi et Orbi во всей красе!

— Ошибаешься. Лодка может и из подводного положения такой залп дать, что мало не покажется! Но это, как я понимаю, не ваш случай.

Они долго пикировались, вроде как призывая Ларису выступить в роли рефери. А потом и вовсе забыли о ней, поглощенные конкуренцией, что переехала вместе с ними в северный город и вылезала по любому поводу.

— Я не мешаю? — справилась Лариса, когда спор набрал обороты. — Вообще-то я ненадолго из лаборатории отлучилась, а сижу с вами…

На минуту разойдясь по углам ринга, на улице сцепились опять. Пошел дождь, который мог бы, по идее, примирить — зонт-то был только у Ларисы! Но никто не захотел залезать под него. Женькины кудри обвисли, Рогову тоже текло за шиворот, но они упорно шагали под дождем, да еще что-то вякали.

— Надоели вы мне. — сказала Лариса перед тем, как скрыться в метро. — Оба.

Слово «оба» усмирило, поставив их на одну доску: хуже, когда кто-то счастливчик, а кто-то неудачник. Чтобы оказаться в статусе счастливчика, каждый был готов делать даже то, к чему душа не лежала. Рогов, например, подумывал о том, чтобы преподнести ей какие-нибудь «песни» обитателей подводного мира. Почему нет? Технические-то возможности имеются, Рогов выяснил это, когда в нейтральных водах начали проверять акустическое оборудование.

— Это что за звук? — поинтересовался он.

— Субмарина.

— Чужая?

— Нашенская.

— А что еще можете слышать?

— Шум надводных кораблей, приближающуюся торпеду…

— А-а… пение китов можете?

Акустик с удивлением на него воззрился.

— Откуда на Балтике киты?!

— Ну, если б водились, смогли бы услышать?

— Если б водились — конечно!

— И записать смогли бы?

— Два пальца об асфальт. А зачем это тебе?

— Просто так спросил.

Позволь ему, он бы сделал такую запись и подарил бы ей на день рождения. Все придут на праздник с цветами, тортами и прочей мурой, он же принесет в подарок скромную магнитофонную кассету.

— Это записи из серии «Звуки дикой природы»? — спросит Лариса. — С пластинки?

— Нет, — скажет Рогов, — Записи сделаны в море. Записал лично для тебя. Поставь гостям, пусть послушают…

Когда началась цепочка аварий, мечтать стало некогда. Вначале полетел маршевый двигатель, его чинили прямо в море, затем вышел из строя вспомогательный дизель-генератор. Только наладили — в прорезиненной «юбке» дыра засквозила, значит, ставь заплату. А когда вознамерились дать залп из РБУ, она лишь наполовину вылезла на палубу, а дальше — стоп. Начиненные ракетами-бомбами трубы частью находились в отсеке, частью торчали снаружи, и ни туда — ни сюда. А в таком положении установку уже не разрядишь! А ракеты с боеголовками! Понятно, что ремонт вели ювелирно, будто операцию на сердце; только поломка оказалась не последней.