Песни мертвого сновидца. Тератограф

Дельный совет — вот что вам нужно. Он всем нужен. Например — и я сейчас говорю это только для того, чтобы доказать свою позицию, — прямо в нашем городе недалеко отсюда есть компания под названием «Лаборатории Локмайера». Они разработали новый продукт и теперь готовы выпустить его на рынок. Я вообще не понимаю, в чем там соль с технологической точки зрения, но знаю, что эта штука устроит настоящую революцию в области — как там она называется? — психофармакологии. Она все изменит, как раньше антидепрессанты. Она будет больше антидепрессантов. Понимаете, о чем я? Вот о каких вещах нужно знать.

Да, именно так, офицер. «Лаборатории Локмайера». Просто шикарная компания. Я и сам ее акционер. Да какой совет, черт побери? Не нужно меня благодарить. Прошу прощения? Совет мне? Ну, теперь, когда вы об этом упомянули, я тоже склоняюсь к мысли, что для такого человека, как я, есть районы и получше. Обещаю вам, офицер, что здесь вы меня больше никогда не увидите. Ценю вашу заботу, офицер. Я запомню. А вы не забудьте про «Лаборатории Локмайера». Хорошо, спасибо. Доброй вам ночи.

Рози, подожди, пока его машина свернет за угол, прежде чем садиться в мою. Пусть законник думает, что его предупреждение вывело меня на путь истинный, пусть думает, что теперь-то я разглядел неприглядность этого места и неприглядные черты в характере моей спутницы. Он посмотрел на тебя, как старый друг. Мы оба могли попасть в затруднительное положение. А ты — умная девочка, раз села за мой столик сегодня. Наверное, его удивил мой дипломат, как думаешь? Хорошо, теперь можем сесть в машину.

Да, я действительно вытащил нас из крайне щекотливой ситуации. Но я надеюсь, что когда ты упомянула некую букву «С» относительно всей этой сцены со служителем закона, то имела в виду мою степень бакалавра науки, которую я получил еще в двенадцать лет. Это последнее предупреждение об употреблении грязных идиом. Теперь открой окно, проветри свою речь, пока мы едем. А насчет того, что я солгал офицеру — нет, ничего такого не было. Нет, я — не биржевой брокер. Я сказал тебе правду о своем ремесле химика. И я сказал правду этому кротоглазому патрульному, когда посоветовал вложить деньги в «Лаборатории Локмайера», так как мы действительно скоро выведем на рынок новое лекарство для разума, которое сделает наших инвесторов довольными, как амфетаминовых наркоманов в круглосуточном кофешопе. Как я вообще узнал, что он играет на бирже? Странно, да? Думаю, мне просто повезло. Сегодня ночью мне вообще везет — как и тебе.

А ты не слишком-то любишь policia, а, Ррроза? Ну конечно, я виню тебя, почему нет? Где были бы преступники без полицейских? Что бы мы получили? Только рай без законов… а рай — это такая скука. Насилие без правонарушений и святотатств — лишь шум, который никто не слышит, самый ужасающий звук во Вселенной. Нет, я понимаю, что ты не имеешь ничего общего с насилием. Я не это имел в виду. Да, я могу отвезти тебя в бар, когда мы закончим наши дела. Разумеется.

А сейчас просто насладимся поездкой. Что значит «чем тут наслаждаться»? Разве не видишь? Мы подъезжаем к пивоварне. Смотри, вон золотисто-пивной знак, возвещающий об алхимическом поиске, что трансмутирует основные ингредиенты в жидкое золото. Алхимическом, Розетта. И я сейчас не об «Элайд Кем», этих дешевках. Только взгляни на обвалившиеся дома, грязные витрины, ведь каждая из них — сакральное место для этого города, его святилище, если можно так сказать. Нельзя? Ты их видела уже миллион раз? Трущобы есть трущобы? Они всегда одинаковые. Всегда?

Никогда.

Что скажешь о той поре, когда идет дождь и бурые кирпичи этих старых зданий сочатся влагой, темнея? И дымно-серое небо — это дымное зеркало твоей души. Ты смотришь на ряд заброшенных зданий, а потом моргаешь на миг из-за молнии, на фоне которой ярко проступают их силуэты. И вот вопрос: моргают ли они в ответ? Или же подобное происходит только во время других бурь, когда окна хмурятся из-за хлопьев снега, пропитанных городской грязью? Не при таких ли обстоятельствах впервые приходит в голову мысль обо всех холодных и темных местах Вселенной, обо всех промозглых, ослизлых подвалах и мрачных чердаках творения? Гнетущих закоулках, о которых и не думал бы, но сейчас не можешь отвлечься на что-то иное. Но придет иное время. Ни одна минута не похожа на другую. Ни одна жизнь. Мы все как чужие друг для друга. Странствуя по этим улицам с незнакомцами, ты вынужден считаться с тем, как они видят все вокруг, прямо как сейчас, когда тебе приходится иметь дело с моим стопроцентным зрением, а мне — с твоей пресыщенной близорукостью. Подумай, те ли это выпотрошенные дома, что ты видела прошлой ночью или даже секунду назад? Или же они подобны плавящимся облакам, что кружатся над трубами и деревьями, а потом исчезают?