Песни пьющих

Марианна прочла свое сочинение срывающимся голосом, поминутно утирая притворные, а может и настоящие, слезы: всеми доступными способами она давала понять, что это ее обокрали, что это у нее Иоанна все списала.

— Мне очень обидно, — сказала она в заключение, — что у меня украли мою жизнь. Сейчас я услышу краденое и уж не знаю, переживу ли. — На этот раз голос ее задрожал совершенно непроизвольно, и она разрыдалась, теперь, вне всяких сомнений, по-настоящему.

Но ее противница повела себя аналогично.

— Это у меня своровали мою жизнь, — сказала Иоанна, — и пока я слушала, как тут самым нахальным образом читают про мою присвоенную жизнь, я думала, что умру на месте.

Свою алкогольную исповедь она читала точь-в-точь как Марианна, у нее точно так же срывался голос, она точно так же утирала притворные, а может и настоящие, слезы; больше того, словно для усугубления гротескной симметрии обе утирали слезы одинаковыми платочками с бледно-розовыми кружавчиками.

Версия Иоанны звучала примерно так: