Песни с темной стороны

Дитё наше чаще всего у себя в комнате резалось в одну из бесчисленных своих игр, или просто лазило в долбаном Интернете. Меня меньше всего интересовало, где там чадушко шарахается. Нет, периодически я конечно, как добропорядочный семьянин, устраивал сыну разносы, чаще для порядка: «я в твои годы!..», «Бля, нынешнему поколению ничего не надо…» — так я по-отечески наставлял изредка, чаще всего за провинности, чаще всего по выходным. И прыщавое худое чадо в жёлтой майке с дебилоидным каким-то рисунком и камуфляжных штанах, из которых сын в последние дни не вылезал, покорно опускало длинноволосую башку, краснея и блудливо взглядывая на меня и в сторону, мол «Пизди, пизди, папаша, всё равно, по-моему, будет!».

Вот такая банальная жизнь, как у многих мужчин. И с тобой мы познакомились, как водится, тоже банально: я охранник в фирме, куда ты устраивалась на работу, но так и не устроилась. Впрочем, теперь это неважно. Когда ты вошла, я равнодушно окликнул тебя: «Девушка, вы к кому?» — и окаменел от твоего взгляда, и всё моё мужицкое, полузвериное всколыхнулось тогда во мне. И мы с тобой стали говорить так, словно знали друг друга с рождения, легко и непринуждённо, правда, говорил больше я. Ты мне ещё тогда показалась немного замкнутой. Ты дала мне свой номер, я про себя ещё хмыкнул: мол или сверхдоступная, не подцепить бы чего на ней, или динАмит. Последнее мне казалось наиболее вероятным, поэтому я небрежно алёкнул в трубку вечером, по дороге с работы, предложив встретиться где-нибудь. Но, услышав твоё тихое: «Я никуда не хочу идти… Приезжай лучше ко мне», словно дар речи потерял, промычал: «А что, можно?» — и в ответ услышал, как ты называешь свой адрес…

Тогда в постель мы попали… Попали совершенно неожиданно: только что сидели, разговаривали, причём ты у себя дома казалась такой же молчаливой, и вдруг я бросаюсь, обнимаю тебя и наши губы уже в поцелуе а ты не противишься и я с лихорадочной поспешностью начинаю раздевать тебя, а ты помогаешь мне с полуулыбкой и влажно поблёскивающими глазами, и я покрываю всё твоё тело поцелуями и жадно, жадно оглаживаю… И эти встречи длятся уже несколько месяцев и ты всегда малоразговорчива, и я люблю в тебе всё — и твою страсть и твою молчаливость… Всё!.

«Всё…» — эта фраза не пришла мне в голову, когда я тем летним утром, прохаживаясь по охраняемому мною офису и позёвывая в кулак, услышал писк SMS-сообщения в телефоне. Мои жена и сын, покатили в Анапу, у меня же отпуск только осенью. Я, автоматически добывая мобильник из сумочки на поясе, предвкушал, какой месяц любви будет у нас с тобой, как я переселюсь на это время к тебе, как…

«Прости, вынуждена уехать» — бесстрастный телефон отобразил на экране твоё сообщение. Я аж глаза протёр, через мгновение уже набирал твой номер, сбрасывал и снова набирал. «Телефон абонента выключен или…» — бесстрастно вещал автоматический голос, и на меня накатывалось отчаяние с каждым словом бесстрастной машины, и дикая бессознательная злоба, которую я всё же обуздал до той поры, пока не вбежал в туалет и не разбил свой «самсунг» о кафельную стену. Уборщица-киргизка, как раз драившая унитазы, испуганно взглянула на меня, узкие щёлки её глаз расширились как у этих… из мультиков аниме, обожаемых моим сыном.

Я кое-как дотерпел до конца работы; помню, что ловил на себе недоуменные взгляды офисных работников, но мне было плевать: перед глазами всё плыло. С работы я сразу же отправился к тебе домой, долго звонил в дверь, помнится, негромко бормотал «открой», и всё повторял твоё имя. Потом в отчаянии принялся попросту колотить носком ботинка в твою дверь. Наверное, что-то кричал — из соседней квартиры высунулось нечто бесполое и провизжало, что я грабитель и про милицию. Дверь той квартиры захлопнулась, скре-жетнули многочисленные замки-запоры. Я опомнился и зашагал вниз по лестнице.

Купил в, кстати, подвернувшемся салончике сотовой связи новый мобильник и «симку», тотчас набрал номер, выученный мною наизусть. «Телефон абонента…»

«Бля-я-ядь… Так быстро. Махом всё. За что же ты-ы-ы-ы…» — это я скулил, как побитый щенок уже дома, совершенно один. Назавтра был выходной, и ещё утром я предвкушал, что мы с тобой будем делать в этот выходной, кроме секса… В голове шумело, и отнюдь не от выпитого мною коньяка. Стены комнаты словно смыкались вокруг меня, и в каждой тени мне мерещилась ты, и я продолжал скулить-выть, благо никто меня не видел.

Я прошёл в ванную, чтобы сполоснуться. Ты на мгновение явилась мне в зеркале, и вновь из зеркала смотрело на меня моё покрасневшее лицо. Я с силой ударил кулаком в собственное отражение, осколки радостно брызнули в стороны.

«Это… да херня… нет, не херня… как это могло произойти… ладно… а мои в отъезде…» — такое лютое отчаяние и тоска накатили новой волной… Выход кажется, был где-то рядом, а именно…