Песни сирен

– Может, они его просили. Понял, о чем я? Перегни палку и все такое. Утверждали, что не будут возражать, если им дадут посильнее? Я эти штучки знаю, Дон, и, знаешь, иногда мне хочется удавить парочку ублюдков.

Детектив в Меррике рвался с поводка. Кэрол Джордан была не единственным брэдфилдским копом, изучавшим психологию серийных убийц. Меррик читал, что убийцы иногда возбуждаются, похваляясь постороннему человеку. Он знал, что Йоркширский Потрошитель хвастался своим друзьям-мужчинам, что «делает» проституток. Ему хотелось увести Стиви в комнату для допросов, но он не знал, как это сделать.

Меррик откашлялся.

– Наверное, единственный способ избежать этого – узнать, с кем ложишься в постель, прежде чем сделаешь это.

– Вот именно. Хочешь, уйдем отсюда? Может, выпьем по чашке кофе за столиком? Узнаем друг друга получше?

Меррик кивнул.

– Конечно, – сказал он, ставя недопитую бутылку на соседний столик. – Пошли.

Как только они выйдут на улицу, он переключит рацию на режим передачи, и одна из резервных групп найдет их. Тут они и проверят на прочность показную храбрость Стиви на улице Скарджилл.

Хотя было далеко за полночь, на улицах вокруг «Адской Дыры» толпился народ.

– Сюда, – сказал Стиви, махнув рукой налево.

Меррик сунул руку в карман и настроил рацию.

– Куда мы идем? – спросил он.

– В Кромптон-Гарденз есть ночной ресторанчик.

– Здорово. Я готов сожрать копченый окорок! – сказал Меррик.

– Жир очень вреден для здоровья, – серьезно откликнулся Стиви.

Когда они свернули за угол в проулок, выходящий на площадь, Меррик спиной почувствовал, что кто-то отделился от темного проема двери. Он начал оборачиваться.

Совсем как Ночь Огней, успел он подумать, но тут мириады звезд взорвались у него перед глазами, и это была его последняя мысль.

Дискета 3,5, метка тома: Backup. 007; файл Любовь. 007

Мои надежды были обмануты – все продолжалось совсем недолго. Удивительно, но Адам оказался более хрупким, чем немецкая овчарка. Потеряв сознание после выворачивания суставов, он так и не очнулся. Несколько часов прошло в ожидании, но ничто не могло привести его в себя – ни боль, ни холодная вода, ни тепло. Признаюсь, это было для меня большим разочарованием. Его боль оказалась слабой тенью моей боли, его наказание оказалось недостаточным за то предательство, которое дало к нему повод.

После полуночи аккуратно и быстро было сделано все, что нужно. Он был снят с дыбы и засунут в очень прочный мешок для садового мусора, а потом в черный мешок для мусора Брэдфилдского городского совета. Это была задачка – втащить мертвый груз вверх по ступеням погреба, взгромоздить его на тележку, но сказались долгие часы занятий тяжелой атлетикой.

Мне не терпелось попасть домой к моему компьютеру, чтобы преобразить этот вечер в нечто трансцендентальное. Но прежде чем расслабиться и доставить себе удовольствие, нужно было покончить с делами. И вот я еду в центр города на той скорости, которая допускается по закону – не так быстро, чтобы меня привлекли за превышение, и не так медленно, чтобы остановили, заподозрив опьянение. Я направляюсь к месту прогулок геев позади университета. Темпл-Филдз раньше был студенческой территорией, с большим количеством маленьких кафе, ресторанов, магазинов и баров – низкие цены и низкий уровень. Потом, примерно десять лет назад, в паре баров обосновались гомики. Наш городской совет левой ориентации отозвался на давление и основал центр геев и лесбиянок, который переехал в подвальный этаж индийского ресторана. Это, кажется, произвело эффект домино, и примерно через год или два Темпл-Филдз стал местом, где тусуются гомосексуалисты, а обычные студенты перебрались в Гринхольм, в дальнем конце университетского городка. Теперь Темпл-Филдз превратился в средоточие гейских баров, клубов, стильных бистро, магазинов, торгующих кожаной и садомазохистской одеждой, и снимаемых на ночь комнат в домах, стоящих вдоль канала.

Ночью во вторник, в половине второго, на улицах было совсем мало народа. Проезжаю там два раза, сосредоточившись на территории вокруг Кромптон-Гарденз. Площадь темная, большая часть уличных фонарей разбита – для интимности, а у совета слишком мало денег, чтобы чинить их. Да и жалоб ни от одного из местных дельцов не поступало: чем темнее на площади, тем привлекательней это место, а значит – выше доходы.

Я внимательно оглядываюсь. Кругом все тихо. Я прижимаю мешок к краю багажника, потом наполовину вкатываю, наполовину втаскиваю его на низкую стену. Переваливаю через край с шелестящим шумом и закрываю багажник как можно тише. Вынимаю перочинный ножик из кармана, наклоняюсь над стеной и разрезаю мешки, потом вываливаю из них тело и скатываю их в шар.

Сразу после двух я ставлю машину Адама примерно в двух улицах от его дома, а потом возвращаюсь к своему джипу, сунув по дороге мешки в контейнер для мусора. К трем я уже в постели. Несмотря на жгучее желание продолжить работу, усталость одолела меня. Ничего удивительного, если учесть, сколько потрачено усилий. Засыпаю, как только выключаю свет.