Песни/Танцы

 …И вот утро приходит к тебе шумом на детской площадке за окном. Звенит будильник на мобильном телефоне где-то в комнате, ты не можешь определить, где точно; этот звук – привычный и такой противный, возможно, именно от того, что привычный. Сквозь оконное стекло падают лучи уже почти летнего солнца. А у тебя болит голова с похмелья после очередной встречи «за возвращение». От себя не уйдешь. Как, впрочем, и от всего остального.

 Кое-как вываливаешься из постели – а другого глагола тут быть и не может – и ищешь источник звука. Находишь на столе, рядом с бумажником. Он продолжает противно звенеть, и от этого начинает звенеть уже у тебя в голове. Лихорадочно жмешь на все кнопки подряд и, наконец, отключаешь. Слава богу. Он заткнулся.

 И снова ложишься спать. Точнее добираешься до кровати, ложишься, закрываешь глаза. Но сон не идет. Под веками плавают разноцветные зайчики, которые вызывают дурноту. Пытаешься терпеть. Провалиться в сон. Натягиваешь на голову одеяло. Но ничего не получается. Ты ничего не можешь поделать с этими зайчиками.

 Откидываешь одеяло и открываешь глаза. Смотришь в потолок. По потолку скользят солнечные лучи. Становится как-то особенно мерзко. Лучше бы была ночь. Зима. Сугробы по пояс и ни души на тысячи верст вокруг.

 Но реальность приходится принимать такой, какая она есть. С этим утром, похмельем и головной болью. Планета Земля, как и родители, – мы ее не выбираем.

 Что поделать, если любое веселье с непременной пьянкой заканчивается полным раздраем на следующее утро. Как в одном старом американском фильме: жаль, что наши великолепные планы, которые мы строили вечером в субботу, заканчиваются утром воскресенья. Как-то так.

 Я нехотя встаю, одеваюсь и плетусь на кухню. Первым делом судорожно пью воду из чайника с остывшим кипятком. Потом иду в туалет и умываться.

 Родителей нет – на работе. У мамы – она учитель – заканчивается учебный год, отец работает сменами по суткам. Ну что же – я предоставлен самому себе.

 Сильного аппетита нет, но что-нибудь съесть надо, хотя бы в терапевтических целях. Делаю яичницу из трех яиц и двух кругляшек колбасы. Потом завтракаю и смотрю телевизор. По телевизору новости. Такие же, как и всегда. За то время, что я был в армии, мир не изменился. Убийства, нищета, разруха. Плюс экономический кризис. Новый жупел в арсенале политических воротил.

 Как ни странно, голова понемногу проходит, но наваливается слабость, тело становится ватным. Я медленно вожу вилкой по поверхности пустой тарелки – с завтраком покончено. Вставать с табуретки не хочется. Голос теледиктора жужжит: курсы валют, встречи президентов, разруха-требуха-погремуха-порнуха-вполуха – в пол уха слушаю все это я.

 Нет, действительно надоело. Неужели эта реальность настолько примитивна, что тысячелетиями в ней ничего не меняется? Одно и то же, круг за кругом. Кровавые жертвоприношения майя, теперь вот календарь майя – предсказания о конце света и все такое. Слушая новости, я понимаю, что конец света случился давным-давно, когда этот свет только дали. А теперь мы просто агонизируем, не желая принять очевидное: все мы давно мертвы.

 Наконец отрываю свое тело от табуретки и встаю на ноги. Первым делом выключаю телевизор, потом кладу грязную тарелку в раковину. Мыть ее сейчас совсем не хочется – помою потом. Иду в комнату.

 В комнате плюхаюсь на диван и засыпаю. Сон – единственное спасение от реальности, изменить которую мы не в силах. Хрупкая иллюзия, поддерживаемая размякшим рассудком. Мы слишком малы и ничтожны, чтобы менять этот огромный безумный мир.

 Что-то плывет перед глазами, какие-то фигуры и образы. Разноцветная чехарда сновидений. Казармы, плац, поезд, президент, телевизор, новости. Я мечусь в клетке собственного сознания, как животное, застигнутое врасплох лесным пожаром. Дни, месяцы, годы. Рождение, взросление, школа, институт, армия, работа, семья, рождение детей, работа, дом, работа, работа, работа, пенсия… смерть. Бесконечный лабиринт с одним входом и выходом. Войдя, ты уже знаешь, где выйдешь. Знаешь как. Почему. Тебя вынесут. Но сперва ты поплутаешь по мрачным коридорам да скользким тропкам лабиринта.

 Я просыпаюсь. Медленно выхожу из сна. Вырываюсь из его вязкой желейной патоки. Шевелю затекшими ногами, собираюсь с мыслями. Вроде стало лучше. По крайней мере, пропало ощущение скорого и неотвратимого конца, что было утром. Открываю глаза.

 Комната. Та же самая. Те же звуки за окном – звуки конца весны, звуки предчувствия лета. Пение птиц, крики детей, плавное урчание каких-то механизмов. Ничего не изменилось.

 Покинув диван, я иду покурить на лестничную площадку. Надо окончательно проснуться.

 Пока курю, из соседней квартиры выходит сосед Лаврик – контуженный и крепко пьющий ветеран Афганской войны. Сегодня он, похоже, опять навеселе.

 - Здорово, - говорит Лаврик.

 - Здорово, - отвечаю я.

 - Закурить есть? А то только проснулся. Надо за сигаретами сходить. И за водкой. Вчера нажрался – ух!