Песни/Танцы

– Они – соль земли, пуповина Вселенной. Они поют свои хоралы из утробы матери. Ты в курсе.

Все в курсе. Очевидность – это сонм тенистых раздумий. Это люди с крабовыми клешнями вместо ладоней.

– Когда я работал в доке, у нас был парень с татуировкой в виде жука-скарабея, ползающего в женской матке.

Белый шум. Этот город сидит в моей памяти. Я возвращаюсь сюда уже много столетий. Квинтэссенция нашей искореженной и извращенной реальности. Город всех тех, кто вне закона. Табу для сверкающей в лепестках гармонии.

– Всецело.

– Ага.

Так проходят секунды, так умирают минуты, так ветры уносят часы, огонь сжигает года, черный эфир растворяет тысячелетия. Чадо своих детей.

Мы порождаем его, а он порождает нас. Все просто. Хромосомные кастраты вакуумом уничтожают время. Я веду диалог с ним.

– Как думаешь, что происходит в эту самую секунду на другой стороне планеты?

– Дети линчуют отцов.

Новые горизонты – Песнь 3. Куплет 1

Я вышел из здания бизнес-центра, где располагался офис компании, в которой я теперь работал, где-то в начале седьмого. Металлическая дверь за мной хлопнула с характерным звуком, словно сказала: до завтра. До завтра – так до завтра. Главное, что понедельник – самый тяжелый по статистике, по всеобщему признанию, да и по моим личным наблюдениям, день – закончился. Рабочий понедельник в смысле. Все его оставшееся время, отделявшее мир от вторника, принадлежало мне и только мне.

Я направился по проспекту в сторону дома – жил я недалеко, минутах в двадцати неспешной ходьбы. Переехал в этот район, как, впрочем, и устроился здесь на работу чуть больше месяца назад.

Никакой связи тут, как ни странно, не было. Я нашел работу и жилье практически одновременно и то, что они оказались в одном районе, было просто удачным совпадением – не более того.

Мне везло в последнее время. Полоса неудач закончилась. Меня так и не взяли на философский факультет, восстанавливаться по своей специальности я тоже не стал, решив отложить вопрос учебы на следующий год, так как в любом случае мне нужны были деньги. Зато я нашел работу недалеко от дома. Или дом недалеко от работы – тут уж как кому нравится.

У Стаса я жил до конца июля. За это время мы поднадоели друг другу – это чувствовалось. Поэтому когда мне позвонил другой старый приятель – Макс и сказал, что в квартире, которую он снимает, освободилась комната, я сразу же понял: это подарок судьбы. Я занял денег под будущую зарплату и въехал в новое жилье.

Почти сразу же меня взяли на работу в фирме по продаже компьютерных программ и систем. Менеджером. Чего и следовало ожидать. Я пополнил ряды офисного пролетариата.

По дороге домой я зашел в магазин и купил бутылку пива. Вчерашний день был проведен с огоньком: мы выбирались за город на шашлыки и изрядно набрались. Весь понедельник я просидел в офисе, вяло имитируя хоть какую-то деятельность. Сил работать по-настоящему у меня не было. Хорошо хоть никто не заметил моего состояния.

Взяв пива, я пошел в парк, который находился на середине пути между моей работой и домом. Устроился на скамейке и откупорил бутылку. С наслаждением сделал первый глоток.

Вообще моя нынешняя работа мне нравилась. Пока нравилась. Возможно, через некоторое время ей предстояло разочаровать меня. Но на данный момент, надо отдать ей должное, я получал удовлетворение от своего хождения на работу. Даже когда мне нездоровилось. Потому что в офисе можно было имитировать деятельность – и делать это было не зазорно, скорее даже естественно. Когда люди ничего не производят, должны же они создавать хотя бы какую-то иллюзию деятельности. Иначе все это рискует превратиться в насмешку над Бытием, а Бытие таких насмешек не прощает.

Моей начальницей была молодая еврейка с характерными вьющимися волосами и не менее характерным для представителей ее нации носом. Моложе меня на два года, но в отличие от меня уже руководила отделом. Из интеллигентной еврейской семьи, но в отличие от меня позволяла себе ругаться в офисе матом. Обладала достаточно узким кругозором, но в отличие от меня имела законченное высшее образование.

На досуге занималась плетением разного рода мишуры из бисера и даже на этом умудрялась зарабатывать деньги, и в отличие от меня совсем не пила. С чувством юмора. В общем, добрая и хорошая девушка. Во всем. Во всем, кроме денег. Вопрос денег для нее был болезнен. Она грызлась из-за каждого рубля со своим, более высоким начальством. Видимо, сказывалась специфика ее нации, я был склонен так полагать, хотя она – единственный еврей, которого я, к сожалению или же к счастью, знал более-менее близко.