Песни/Танцы

Мимо проносились лица людей, поднимающихся на соседнем эскалаторе. Одно, другое, третье. Ничего примечательного. Меня не покидало ощущение того, что в метро все люди становились одинаково серыми и похожими. Наверное, так оно и было.

Я нырнул в вагон первого подошедшего поезда и поехал в направлении центра. Мысли мои как-то сами отключились, едва состав исчез в недрах тоннеля.

За окнами неслись стены, увешанные гирляндами силовых кабелей. Иногда эти стены расступались, обнаруживая маневровые тупички для поездов либо ходы вентиляционных шахт. Я разглядывал рекламные баннеры, которыми было заклеено все свободное пространство над окнами и раздвижными дверями вагона.

Шоколадные батончики, металлопластиковые окна из сверхпрочного профиля, просторные квартиры-студии в новостройках – чего только не предлагали незадачливым пассажирам метрополитена эти разноцветные союзники Ее Величества Торговли. Ипотека, дисконт, рента – эти слова звучали одним мощным заклинанием, направленным на то, чтобы подавлять волю всех тех, чьи случайные взгляды падут на них. Купле-продаже было мало места на земле, в поисках материала и энергии она спустилась под землю.

Промелькнуло несколько станций. Рядом со мной освободилось место, и я сел. Закрыл глаза. Представил море, побережье. Желтый песок и бирюзовые барханы волн. Чаек, парящих над волнами. Солнечные зайчики, пляшущие на рифленой поверхности воды. Ценники, развешанные по всей территории пляжа. Яркие рекламные таблички, бегущую строку. Менеджеров, торгующихся о цене… Убийц, уничтожающих все живое на своем пути…

Тьфу. Я открыл глаза. Рано или поздно мы все слетим с катушек, весь мир слетит. Рано или поздно все это кончится. Наступит неминуемый крах. И поделом.

Я вышел на станции «Площадь Восстания». Поднялся на эскалаторе и оказался на Московском вокзале. Первым делом прошел к пригородным кассам и взял билет. До ближайшей электрички оставалось еще полчаса. Я отошел в сторону и закурил.

Мимо сновали люди, несли баулы с вещами. Я разглядывал их и сравнивал. Делал выводы. Различий – практически никаких. Одни и те же выражения лиц, одна и та же одежда, купленная в одних и тех же магазинах с пятидесятипроцентной скидкой в неделю распродаж.

Современный мир создает иллюзию разнообразия, но он же это самое разнообразие и уничтожает. Целые фабрики и заводы штампуют одинаковость, размытость. Эти одинаковость и размытость вторгаются в жизнь человека, формируют окружающую его реальность, становятся определяющими чертами всего современного мира…

Подошел попрошайка, я отсыпал ему мелочи, оставшейся после покупки билета. Докурив, выбросил окурок в урну. Близилось время обеда, я ощутил легкий голод. Погуляв по вокзальной площади, купил чебурек в ларьке с выпечкой. Съел его. Чебурек оказался так себе, но чувство голода притупилось.

Вскоре подошло время моей электрички, и я пошел на платформу. Это был первый поезд после двухчасового перерыва, и перрон был целиком заполнен людьми. Из депо в сторону вокзала на малом ходу двигался состав.

Пока электричка, давая гудки, маневрировала вдоль перрона, я успел снова покурить. Затем, когда она, наконец, остановилась, и с характерным шипением открылись пневматические двери, вошел в вагон и занял свободное место у окна. За считанные секунды вагон был заполнен целиком. Места рядом за мной заняли пара пенсионеров и студенты.

Еще через пять минут электричка двинулась с места. По громкой связи машинист объявил название следующей остановки. Я откинулся на спинку сиденья. По моим прикидкам ехать предстояло порядка сорока минут, так что было время для отдыха.

Как только поезд тронулся, по вагонам пошли продавцы мороженого, лейкопластырей, батареек, торговцы фонариками, наручными часами и прочей продукцией, без которой пассажиры рисковали недополучить целого спектра впечатлений от поездки. Торговля не покидала нас ни на секунду. Она мертвой хваткой цеплялась за наше сознание, стараясь пустить в нем корни. Согласно ее идеологии, установившей тотальный диктат на планете, люди должны были потреблять постоянно: на работе, дома, в пути от одного к другому и обратно.

Я отвернулся к окну. Сквозь заиндевевшее стекло были видны цеха промышленного района, через который шла электричка. Покосившиеся заборы были исписаны надписями граффити. Некоторые из них были весьма забавными. Например, сделанная белой краской надпись «Ешь бога, ты, х…» В ней емко заключался протест против капитала и религии, а в совокупности против религии капитала, ставшей универсальным мировым культом. Городские партизаны с баллончиками краски в руках вели свою герилью.

За заборами громоздились груды металлолома и подъемные краны. Дымили трубы ТЭЦ. Белый дым поднимался высоко в синее небо и сливался с облаками. Между облаков чертил белую линию инверсионного следа самолет.