Песни-Танцы

 Но для меня автомобиль был не больше чем куском металла, способным передвигаться под воздействием энергии от сгорания углеводородов. Достаточно было одного хорошего удара о бетонную стену, чтобы он превратился в груду лома или же в элитный гроб для своего плотского содержимого. Так я считал.

 Я достал сигарету из кармана и закурил. Выпустил струйку дыма в морозный воздух. Поглядел на часы. Затем пересек улицу и пошел в сторону метро.

 Вдоль обочины громоздились потемневшие сугробы, из них торчали истлевшие окурки, пластиковые бутылки и прочий мусор. Зима заканчивалась, и эти сугробы выглядели как последние ее оплоты, гвардейцы-хранители, не желающие сдаваться под натиском солнца. Хотя грядущий март в Петербурге – еще не весна по всем раскладам, поэтому пока у них были шансы.

 Я шел и думал о Марине и о Юле. Отношения с Мариной не складывались. Можно было определенно рассчитывать на дружбу, но не более того. Марина жила другими вещами и ценностями, нежели я. Ее святая вера в принца на белом коне была чересчур крепка. А я на роль принца претендовать не мог даже с большой натяжкой. К тому же коня, а точнее – автомобиля, у меня не было.

 С Юлей мы несколько сблизились после того, как я проснулся у нее дома в одни из прошедших выходных. Я даже периодически спал с ней. Но, тем не менее, следует признать, что и она была птицей иного полета. Хоть и одиночкой по натуре, как я.

 На деле же мне просто не о чем было с ней говорить. Я мог рассказывать ей какие-то интересующие меня вещи, при этом она даже внимательно меня слушала, но я видел, что мои мысли ей чужды и малопонятны. Говоря честно, я считал, что она слишком глупа для меня. Поэтому как кандидатуру в свои девушки ее не рассматривал.

 В общем, в отношениях с женщинами я зашел в закономерный тупик. Может, я был слишком привередлив. Может, чересчур высокомерен. Не знаю. Однако в любом случае это был я, и меняться я пока не собирался. Да и не стоило, наверное. Новый «Я» мог оказаться гораздо хуже того, которого я все эти годы знал.

 С этими мыслями я дошел до станции метро. Еще раз покурил, затем вошел в вестибюль. Внутри миновал турникеты и встал на эскалатор. Эскалатор потащил меня вниз, в самое сердце подземки. К черту все эти мысли. С женщинами золотых середин не бывает. Тут всегда – либо все гладко, либо вообще ничего нет. В моем случае на лицо был второй вариант, поэтому не стоило даже брать в голову. Жизнь продолжалась.

 Мимо проносились лица людей, поднимающихся на соседнем эскалаторе. Одно, другое, третье. Ничего примечательного. Меня не покидало ощущение того, что в метро все люди становились одинаково серыми и похожими. Наверное, так оно и было.

 Я нырнул в вагон первого подошедшего поезда и поехал в направлении центра. Мысли мои как-то сами отключились, едва состав исчез в недрах тоннеля.

 За окнами неслись стены, увешанные гирляндами силовых кабелей. Иногда эти стены расступались, обнаруживая маневровые тупички для поездов либо ходы вентиляционных шахт. Я разглядывал рекламные баннеры, которыми было заклеено все свободное пространство над окнами и раздвижными дверями вагона.

 Шоколадные батончики, металлопластиковые окна из сверхпрочного и суперсовременного профиля, просторные квартиры-студии в новостройках – чего только не предлагали незадачливым пассажирам метрополитена эти разноцветные союзники Ее Величества Торговли. Ипотека, дисконт, рента – эти слова звучали одним мощным заклинанием, направленным на то, чтобы подавлять волю всех тех, чьи случайные взгляды падут на них. Купле-продаже было мало места на земле, в поисках материала и энергии она спустилась под землю.

 Промелькнуло несколько станций. Рядом со мной освободилось место, и я сел. Закрыл глаза. Представил море, побережье. Желтый песок и бирюзовые барханы волн. Чаек, парящих над волнами. Солнечные зайчики, пляшущие на рифленой поверхности воды. Ценники, развешанные по всей территории пляжа. Яркие рекламные таблички, бегущую строку. Менеджеров, торгующихся о цене… Убийц, уничтожающих все живое на своем пути…

 Тьфу. Я открыл глаза. Рано или поздно мы все слетим с катушек, весь мир слетит. Рано или поздно все это кончится. Наступит неминуемый крах. И поделом.

 Я вышел на станции «Площадь Восстания». Поднялся на эскалаторе и оказался на Московском вокзале. Первым делом прошел к пригородным кассам и взял билет. До ближайшей электрички оставалось еще полчаса. Я отошел в сторону, чтобы двигавшийся в сторону платформ людской поток не смел меня.

 Мимо сновали люди, несли баулы с вещами. Я разглядывал их и сравнивал. Делал выводы. Различий – практически никаких. Одни и те же выражения лиц, одна и та же одежда, купленная в одних и тех же магазинах с пятидесятипроцентной скидкой в неделю распродаж.

 Современный мир создает иллюзию разнообразия, но он же это самое разнообразие и уничтожает. Целые фабрики и заводы штампуют одинаковость, размытость. Эти одинаковость и размытость вторгаются в жизнь человека, формируют окружающую его реальность, становятся определяющими чертами всего современного мира…