Песни-Танцы

 - Мир несовершенен везде.

 - Это точно.

 - Давай тогда за его несовершенство.

 - Давай.

 Мы сделали еще по глотку пива. Я бросил остатки пирожка копошившимся неподалеку голубям, те радостно встрепенулись и приняли клевать нежданный подарок.

 - В Питер перебраться не хочешь? – спросил я Пашу.

 - А смысл? Я только здесь жизнь начал и пока, вроде, все нормально. А там я уже бывал и как-то у меня не заладилось…

 Вполне возможно, что каждый человек создан для определенного места: города там или деревни. И именно в этом месте он может раскрыться по максимуму. Наверное, Паша был на правильном пути. О себе я такого сказать не мог.

 Я рассказал Паше о моей знакомой Жене и постигшем меня разочаровании. Паша молча выслушал.

 - Вообще мир она для меня не открыла, - резюмировал он в конце, - в наше время каждый ищет для себя место максимального комфорта, и она, наверное, со своим пониманием комфорта определилась. Вполне себе популярная парадигма…

 - Это я и сам знаю. Но вот это стремление к комфорту и вот это понятие комфорта вызывают у меня приступ тошноты.

 - Мне они тоже не по духу, но что поделаешь – большинство выбирает именно этот путь.

 - Значит, большинство – убийцы и предатели.

 - Это точно. Предатели идеалов детства…

 Паша попал в точку. Именно это я и хотел сказать. В детстве мы собирали вкладыши от жвачек и собирались быть президентами, бандитами или, в крайнем случае, инженерами. Но никак не менеджерами и, тем более, не надзирателями. Но мы стали теми, кем стали, и теперь этот мир полон убийц.

 - Ты когда назад собираешься? – спросил Паша.

 - Завтра у меня вечерний поезд.

 - Значит, время у нас еще есть!

 - Вагон времени!

 - Москву тебе показывать?

 - Спасибо, уже посмотрел.

 - Что тогда делать будем?

 - А ничего не будем, говорить будем, как сейчас…

 - Ага, понял тебя. У тебя пива еще много осталось?

 - Да так…

 - Пойдем – прогуляемся немного, еще пива возьмем, ноги разомнем.

 - Пойдем.

 Мы встали со скамейки и пошли в сторону магазина. Снова посетили супермаркет и взяли еще по бутылке пива. Затем пошли дальше по улице – гулять.

 Мимо ехали автомобили и шли люди, этот поток был нескончаем, он двигался параллельным и встречным курсами, дышал, бился, натыкался на дома и разбивался об освещенные тусклым светом провалы подземных переходов. В воздухе разливалась какофония из звуков голосов, моторов, клаксонов и сирен. Пожалуй, количество действия на один квадратный метр в Москве превышало подобное же количество в Петербурге в разы.

 - Не устаешь от этого шума? – спросил я Пашу.

 - В Питере его меньше?

 - Мне кажется, что да – меньше.

 - Не знаю, не замечал. К нему быстро привыкаешь.

 - Если только так…

 - А как иначе?

 - Иначе – бежать из этих городов к чертовой бабушке, жить в деревне, вести подсобное хозяйство и обходить мегаполисы стороной.

 - Тоже вариант.

 - Правда, слабоватый вариант…

 - Почему?

 - В любом случае на новое место ты притащишь старого себя, а, значит, последствия вполне предсказуемы.

 - И это так.

 Мы перешли улицу и, пройдя несколько домов, свернули в начинавшийся здесь парк. Я спросил у Паши, куда мы идем. Он ответил предельно просто:

 - Куда глаза глядят.

 Правда, потом пояснил, что это начало заказника на Воробьевых горах, вот в него мы и направляемся. Мне оставалось только согласиться, хотя избавиться от назойливого шума и погрузиться в относительную тишину я был только рад.

 Деревья зеленели свежей листвой. В ветвях щебетали птицы. Мы направились по тропинке, идущей под уклон. Шум улицы постепенно таял где-то позади.

 - Живу недалеко, вроде, - сказал мне Паша, - а бываю тут редко. Времени нет. А место хорошее.

 - Спокойное место.

 - Своего рода оазис посреди мегаполиса…

 Мимо проехала пара велосипедистов в экипировке: парень и девушка. Следом пролетел дядька пенсионного возраста на роликах.

 - Лихо он рассекает, - сказал я Паше.

 - Ага.

 Мы спустились по тропинке под гору и оказались на пересечении сразу трех дорожек, уходивших в разные стороны. Неподалеку от перекрестка стоял огромный зеленый контейнер, заваленный мусором, который, видимо, забыли вывезти после весеннего субботника. Мы остановились.

 - Прямо как витязи на распутье…

 - А контейнер вроде того камня с предостережениями? – улыбнулся Паша.

 - Да. Налево пойдешь – добра вовек не найдешь, направо пойдешь – головы не снесешь, а прямо пойдешь – совсем пропадешь…

 - Ну, ты краски не сгущай, я дорогу знаю. Нам, кстати, прямо.

 - Я и не сгущаю. Я о действительности рассуждаю, она, в общем-то, безальтернативна.

 - В смысле все пропадем рано или поздно?

 - Да.

 - Ничего не поделаешь: это одно из основных свойств жизни – заканчиваться смертью. Это я тебе как будущий биолог говорю.

 - Главное, чтобы смерть не наступила еще при жизни… Такое тоже бывает. Это я тебя как несостоявшийся философ дополняю.

 - Спорить не буду, это верно.

 Паша замолчал. Мне добавить тоже было нечего. Я достал сигарету и закурил. Паша, последовав моему примеру, закурил тоже.

 - Ну, так прямо?

 - Да.