Песни/Танцы

 Жить надо здесь и сейчас, улавливая сущность текущего момента. Наверное, это важно, что, например, Олегу сейчас стало немного, но лучше. Может, в этом и весь смысл. Делаю глоток, пытаясь сконцентрировать в нем все собственное понимание счастья. Как будто оно заключено именно в нем, в сопровождающем его вдохе воздуха.

 - А что за выставка? – спрашиваю я Олега, потому что посещение выставки – его идея.

 - Ну, искусство современное, все такое, - расплывчато отвечает Олег.

 - То есть ты сам с этим творчеством не знаком?

 - Не-а. А это что-то меняет?

 - Абсолютно ничего.

 На соседнюю скамейку садится оборванный старик с кучей мешков. Наверное, бездомный. К нему тотчас же слетается стая голубей. Он достает из кармана кусок черствого хлеба и начинает крошить его птицам.

 - А я думал, ты действительно решил завязать…

 - Ага, решил. Говорю тебе: я и сейчас в завязке.

 - Серьезно?

 - Конечно, нет. Слишком много соблазнов кругом. Вчера завязал, сегодня развязал. Сегодня развязал – завтра опять завяжу. Какая разница?

 - Никакой. Просто выходит, что ты совершаешь бессмысленные поступки, не преследуя четкой цели…

 - А ты совершаешь исключительно осмысленные?

 - Я? Ни в коем случае. Я вообще – квинтэссенция бессмысленности.

 - Да вся наша жизнь квинтэссенция… - Олег помолчал. – Все просто так, без какой-либо задумки. Что уж говорить… Такие времена.

 - Мне эти времена напоминают последние времена. Потеря целей, падение смысла…

 - Так и есть, наверное.

 Я вспоминаю слова Эриха Фромма о том, что наше общество состоит из несчастных, склонных к саморазрушению людей, изредка испытывающих радость от того, что им удалось «убить время», которое они, как это ни парадоксально, постоянно пытаются сэкономить. Бесконечный лабиринт, из которого никому и никогда не найти выхода.

 Я смотрю на бездомного и его птиц: наверняка он каждый день приходит сюда их кормить. С каким-то малообъяснимым фанатизмом он крошит черствый хлеб, бросает куски на землю. В его глазах пустота вселенной. Он – отражение этого усталого мира, вобравшее в себя всю его грусть.

 По скверу проходится осенний ветерок, я чувствую легкий озноб.

 - Может, пойдем потихоньку? – спрашиваю я Олега.

 - Может, и пойдем.

 - Прохладно сидеть, все-таки не май месяц на дворе…

 - Ага. Лето прошло…

 - В общем, ты как хочешь, а я встаю…

 Олег потягивается.

 - Вставай.

 Я встаю, Олег следом. Тоже мне комедиант. Никуда он не денется. Идем туда, куда и собирались с самого начала, - на выставку.

 Проходим квартала два, пиво допито, тара из-под него благополучно отправлена в урну. Олег начинает жаловаться:

 - Чего-то я еще пива хочу.

 - Ты уверен?

 - На все сто!

 Вот когда отвечают так, уверенность почему-то теряю я. Вполне возможно, что еще одна бутылка пива будет лишней для Олега… Впрочем, он не дает много размышлять ни мне, ни себе: заскакивает в первый попавшийся магазин, я не успеваю его остановить.

 Закуриваю и жду возвращения своего товарища. Смотрю, как балтийский ветер полощет в небе белые флаги облаков.

 Осень – время поэтов, маргиналов, самоубийц… Время надлома и задумчивости. В Петербурге – это, кажется, единственное время года, которое выглядит естественно, является самым подходящим фоном для этого холодного и сумрачного города.

 Возвращается Олег, в руках у него две бутылки пива. Одну из них он протягивает мне. Я молча принимаю, смотрю на него.

 - Думаешь, это не будет лишним?

 - Пиво? Пиво никогда не бывает лишним. Тем более там, куда мы идем.

 - Там, куда мы идем, мы рискуем не оказаться, если продолжим двигаться в том же темпе и делая остановки у каждого магазина.

 - Не будь педантом.

 Спорить бессмысленно, молча идем дальше. Раз Олег развязал, значит, в ближайшее время не тормознет. Выходные, в принципе, у него есть, не думаю, что он думал провести их как-то более плодотворно.

 В центре извечная суета, люди ходят от магазина к магазину, от представления к представлению. Может, именно поэтому я не очень люблю центр, по крайней мере, ту его часть, в которой обычно не протолкнуться. Ускоряем шаг и стараемся минуть это место как можно быстрее.

 От пива в голове пусто и как-то светло. Наверное, это сияние пустоты. Смотрю на Олега: тот идет, сжав челюсти, на лице его мелькают тысячи оттенков меняющегося чуть ли не каждую секунду настроения.

 - Ты чего? – спрашиваю его.

 - Да так… Что-то бесят меня эти люди вокруг…

 - А чего ты хотел? Это же не дремучий лес…

 - Да я не уверен, что мне бы сейчас понравилось и в дремучем лесу.

 - Что-то вы капризничаете, батенька…

 Он пропускает мое замечание мимо ушей. Смотрит куда-то на проспект. Я отслеживаю его взгляд и смотрю туда-же. С гудками клаксонов на нас надвигается свадебный кортеж. Олег шарахается к стене дома и зажимает уши. Я смотрю на эту картину с улыбкой.

 Мимо нас проносится украшенный воздушными шарами лимузин, еще несколько отчаянно сигналящих автомобилей и автобус, из окон которого высовываются кричащие люди, я машу им рукой, Олег отлипает от стены и показывает удаляющемуся кортежу средний палец.

 - Зачем ты так?

 - А чего они шумят?

 - Так свадьба ж…