Песни/Танцы

 Мы прошли приблизительно два квартала, свернули во дворы. Вокруг величественно громоздились сталинские дома, вроде того, в каком жили Серега и Оля, и высокие тополя, проткнувшие небо своими узловатыми ветвями. Где-то вдалеке печальным вскриком прозвучал гудок электрички.

 - Почти пришли, - на этот раз дал пояснение Серега.

 Мы вошли в арку, миновали узкий двор, затем обогнули площадку с мусорными контейнерами, детскую площадку и, наконец, остановились у подъезда. Оля позвонила в домофон, через некоторое время раздалось приветственное пиликание.

 На лифте поднялись, кажется, на четвертый этаж. Дверь в квартиру была открыта.

 Сестра Оли Вера встречала нас в прихожей. Прихожая была огромная, порядка двадцати квадратных метров. На стенах висели картины и зеркала, в углу стояла вешалка. Вера просто сказала:

 - Привет всем, проходите.

 И исчезла в недрах квартиры.

 Мы разулись. Серега с Олей повели нас на кухню. Кухня, как и прихожая, поражала размерами. Там стояли два кожаных дивана и массивный стол. На диванах сидели Вера, еще одна девушка и три молодых человека.

 - Привет, - мы поприветствовали компанию.

 - Ага. Садитесь.

 Мы сели. На столе стояли бутылки с дорогим шампанским, мы присоединили к ним свои бутылки с вином.

 - Выпьем? – предложил Серега.

 - Давайте, - подал голос один из парней.

 Серега открыл бутылки с вином и шампанским. Разлил на всех. Парни и девушка представились. Кажется, их звали Данила, Костя, Олег и Вика. Представились и мы.

 - Ну, давайте, - сказал самый разговорчивый из парней по имени Костя.

 - Будем.

 Выпили. Вера, Оля и Вика после этого покинули кухню и растворились в пространствах квартиры. Следом исчезли парни, остался только Костя.

 - Тут, наверное, можно заблудиться, - заметил я Сереге.

 - Да, большая квартирка… - поддержал меня Костя.

 Он был высоким худым юношей с бледной кожей, ребенок мегаполиса, почти не видящий солнца.

 - Это тещина вообще-то, - пояснил Серега, - Но она сейчас на Кипре. Или в Таиланде, не знаю точно. Вроде тут пять комнат, но я и сам постоянно путаюсь.

 - Повезло тебе с родней…

 - Я специально не выбирал, так совпало. Сам-то я гол как сокол.

 - Это мы знаем.

 - Ну, тогда какие вопросы…

 - Да, в общем-то, никаких. Туалет тут есть, надеюсь?

 - Ага.

 Я пошел на поиски туалета. Нашел не сразу, потому как в квартире действительно можно было заплутать. По пути выяснил, что помимо пяти жилых комнат тут было еще и две ванных комнаты с джакузи. Небрежно брошенная Серегой характеристика тещи – «миллионерша» – звучала как-то неубедительно, тут дело пахло чем-то большим, насколько я мог судить.

 Когда я вернулся на кухню, там шло довольно вялое обсуждение обстановки в стране. Я понял, что точка, характерная для определенного состояния опьянения, за которой начинаются подобные разговоры, успешно пройдена.

 - Здесь никогда ничего хорошего не будет, - уверенно сказал Костя, - валить отсюда надо, пока не поздно. А пока не свалил – брать от жизни все, потому что потом уже может не получиться.

 - Ты хоть где-нибудь работаешь? – спросил его Серега.

 - Нет. А зачем? Я ж говорю: все бесполезно.

 - А на что живешь? – Я присел за стол.

 - Родители помогают, у них деньги есть.

 - Понятно. Они работают, а ты тусуешься.

 - Вроде того. Но это их поколение виновато в том, что мы в такой жопе.

 - Уверен?

 - Абсолютно. Это их «совок» повсюду, не вытравить дихлофосом…

 - А что тебе сделал «совок»?

 - «Совок» - это смерть свободы.

 Его позиция была мне ясна. В общем, он все правильно понимал: в стране действительно творилось черти-знает-что, и светлого будущего, даже с тем условием, что финансовый кризис миновал, большинство населения в своей перспективе не видело. Однако его мотивация и отношение к жизни были не близки мне. Жопа – жопой, но, положа руку на сердце, порождаем ее мы сами, а не кто-то иной.

 Да, наши родители умудрились пустить прахом целое государство, однако то, что творилось на наших глазах, здесь и сейчас, в какой-то мере еще было подконтрольно нам, и пораженческие умонастроения вряд ли были хорошим подспорьем на пути к лучшей реальности. Мы сами – убийцы лучшего. Мы сами – охотники на собственные мечты.

 - Что такое свобода, по-твоему?

 - Делать все, что захочу.

 - И что ты хочешь?

 - Свободы.

 Замкнутый круг.

 - Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, - засмеялся Серега. – Ладно, давайте еще выпьем.

 Мы выпили, разговор перетек в более спокойное русло. В принципе этот парень, Костя, - эталонный московский мажор – отличался от меня только тем, что вообще не работал. Возводил свое тунеядство в принцип. Я же работал, но мог ли я сказать, что произвожу на свет что-то помимо пустоты? Вряд ли. Возможно, в чем-то он был правее меня. Возможно.

 - Какая-то невыносимая легкость бытия, - заметил я Паше, - сидим тут среди мажоров, пьем, никуда не торопимся. Словно там, за окном, давно ничего нет.