Песни улетающих лун

Луна разгорается; на свет ее из-за лесных верхушек поднимаются звезды, образуют на небе знаки. Под их сиянием лес превращается в храм; дуб, вышедший горделиво вперед, становится алтарем. Тут же, перед священным дубом, — горстка оборванных и усталых людей. Впереди всех высокий длинноволосый колдун. Он — предводитель: в его теле обитает бог магордского племени Мохту. На руках колдуна — прижатый к отцовской груди ребенок, единственный его сын, родившийся и выживший в многолетних скитаниях; глаза вождя и семилетнего мальчика, глаза всех мужчин и женщин устремлены к светилам.

Как долго добирались магорда до этих мест, ведомые звездами, лунами, криками птиц, знаками на деревьях, голосами богов и медведей! И вот неведомая страна расстилается перед ними лугом, заросшим кипреем и девясилом, лесом, кишащим зайцами, рысями и волками, и небом, по которому между травою и звездами бесшумно летают совы, да, спасаясь от летучих мышей, мечутся ночные бабочки.

Со всех сторон до усталых людей доносится прохладный запах воды. Вода здесь повсюду: в опасных торфяных ямах и стоячих болотах, вода бьет в лесу ключами и отражает луну в бесконечных лесных озерах. Сотни, тысячи желтых лун качаются в ручьях, ручейках и реках, и самая близкая из лун, видимых отсюда, с холма, — та, что плывет по темной реке, неторопливо несущей свои воды с востока на запад.

— Орлога… — бормочет колдун, опуская глаза и показывая пальцем на реку. — Орлога-ахэ алирра…

Но сын вождя и все остальные люди смотрят по-прежнему вверх: туда, где рыжие звезды, то наплывая одна на другую, то рассыпаясь, новые и новые образуют узоры.

И только колдун, опустивший глаза к отражениям лун, знает: дикая эта страна не сразу примет пришельцев, три раза магорда будут обмазывать глиной свои жилища, три раза выходящий из леса огонь оставит на их месте золу и пепел.

Три раза магорда обмазывали глиной свои жилища, три раза выходивший из леса огонь оставлял на их месте золу и пепел. Три раза вождь племени Волк, припадая к земле и обливая ее слезами, бормотал не понятные никому молитвы. Наконец, живущий в теле вождя бог Мохту направил его к священному дубу.

Они проговорили всю ночь: живущий в человеческом теле Мохту и живущий внутри дерева лесной повелитель Прран, — и никто не слышал их разговора, лишь пролетела на своих мягких крыльях летучая мышь, лишь приглушенно, раскачивая луну, под холмом шумела река Орлога, да однажды в полоске лунного света показалась из леса морда медведицы, — показалась и снова слилась с окружающей чернотой…