Песни умирающей земли

— Откуда все это взялось? — спросил Альфаро. — Нам они раньше не попадались.

Гильгед пожал плечами.

— В Амальдаре все не так, как в привычном мире, — дрожащим от страха голосом сказал он. Впрочем, от страха трясся не только Гильгед.

— А это еще что такое? — Альфаро ткнул вверх, в небо, где мерцали россыпи звезд, складываясь в неведомые созвездия. На ночной синеве неба чернели и колыхались тонкие линии. Если присмотреться, они напоминали огромного кракена, который собирается пожрать звезды.

— Спроси у Те Радье при встрече — он тебе все объяснит, — сказал кто-то из волшебников.

Чародеи внимательно вглядывались в небо, изучая зеленоватый волнистый хвост, который оставило за собой закатившееся солнце.

Ильдефонс опустился на колени возле Пергустина. Риальто подошел поближе и тоже склонился над раненым. Прочие волшебники, невзирая на страх, ворчали — бранились, что им пока не удалось обнаружить здесь ничего ценного.

Альфаро оглянулся назад, туда, где смутно вырисовывались книжные полки. А книги что, не ценность? Но он ничего не сказал и снова поднял голову к небу.

За плечом у него проплыли в воздухе шафранно-желтые буквы.

«Перед вами эволюция звезд. За три минуты вашего созерцания в небе проходит миллион галактических лет».

Альфаро вздрогнул, вперился взглядом в черные щупальца небесного кракена, но ничего не разобрал, повернулся — и увидел перед собой крошечного ветхого дедка. Лысина да и все лицо у его были обсыпаны обычным старческим крапом — коричневыми мелкими пятнышками. Левое веко не поднималось, левый уголок рта висел. Морщины, казалось, копили вековую пыль. Старичок опирался на плечо прелестной юной нимфы и шел подволакивая ноги.

Эти двое были никакими не призраками. Альфаро ощутил, как от них исходит волна живого тепла. Люди из плоти и крови! Они не рассыплются клочками бумаги.

И тут вокруг началось такое, что Альфаро с трудом поверил своим глазам: волшебники Альмери и Асколеза, которые так хвалились своим бесстрашием, заверещали от страха. Кое-кто обмочился, а Науредзин и вовсе рухнул в обморок. Хотя, конечно, он-то мог потерять сознание и от усталости и пережитых ужасов. Впрочем, появление старичка подкосило не всех магов — многие устояли на ногах и даже не очень испугались, в том числе Ильдефонс и Риальто.

12

— Те Радье? — осведомился Риальто.

Старичок кивнул. Но не сразу. Казалось, он не вполне уверен, кто он такой. Откуда-то слетелось еще несколько девушек, спеша поддержать его под локоток. В отличие от Пергустина, старичку их прикосновение не причинило ни малейшего вреда.

— Занятно, как они вокруг него суетятся, — отметил Ильдефонс. — Ведь их существование зависит от его воли. А он слаб и немощен.

Риальто усмехнулся.

— Даже мои немалые силы быстро иссякли бы, случись мне развлекать такое множество прелестниц.

— Но кто они? — спросил Альфаро. — Такие необычайные красавицы! Он что, сам их сотворил? — Когда Альфаро пытался создать что-нибудь подобное, обычно получались сущие уродки.

— Нет, дело было иначе. Когда-то Те Радье путешествовал во времени и собрал облики лучших красавиц и признанных куртизанок, причем ловил именно тот момент, когда каждая из них еще не перешагнула порог женской зрелости и была в расцвете юных лет. Вот эти подобия Те Радье и выпускает, когда ему нужно.

Ильдефонс добавил:

— Любит помоложе.

— Барышни не вполне понимают, каков их статус, — сказал Риальто, — зато соображают, что их выудили где-то в глубине веков, и знают, что участь и само их бессмертие зависят от расположения Те Радье и его здоровья.

— Но почему он так дряхл? — поразился Альфаро. Собственно, он подразумевал другое: если Те Радье столь могучий маг, отчего он позволил себя так распуститься, постареть и оказаться в столь позорном виде?

Риальто объяснил:

— У Те Радье голова устроена не так, как у обычных магов. К тому же весьма вероятно, что это лишь иллюзия старости, — как иллюзорна внешность у Ильдефонса, Мглы-над-Устлой-Водой или, скажем, расписные железные ногти у Заулик-Хантце.

Альфаро внимательно оглядел Ильдефонса Наставника. Тот, как всегда, производил впечатление дородного, румяного, благодушного златобородого дедули. А каков он был на самом деле?

Между тем Добрый Волшебник, Те Радье, неприметным образом утратил дряхлость — он выпрямился, помолодел, и перед незваными гостями оказался крепкий, стройный, высокий и очень мрачный пожилой мужчина. Но глаза его не изменились — они остались старческими и полуслепыми. Те Радье по-прежнему безмолвствовал. Потом он вдруг ткнул в воздух указательным пальцем левой руки. Ноготь его блеснул, и Те Радье начертал в воздухе:

«Добро пожаловать всем вам. Альфаро Мораг, Орудие Судьбы, долго же ты собирался сюда».

Длинные строки завивались на концах и постепенно таяли в воздухе, словно струйки желтого дыма.

— Он всегда был пижоном! — фыркнув, сказал Герарк.

«Время предало меня. Вам непременно надо снова причинить вред моему величайшему творению?» — написал Те Радье.

Риальто скептически процедил: