Песни в пустоту

Музыка, которая у нас играла, была агрессивна, динамична и находилась совершенно вне контекста русского рока. Люди, которые ее играли, они и жили ведь в очень агрессивное время. Система не учитывала существования молодых людей вообще; мир стал жестоким, работы не было, жилья не было, а были неблагополучные семьи и коммунальные квартиры. В это время в каждом подъезде сидели подростки и бухали или принимали наркотики. Во дворах сидела гопота и практиковала ночные увеселения с криками и мордобоем. Возле каждой станции метро была какая-то ужасная ночная жизнь – пьяные углы, везде орут, ночью стрельба, чертовщина. Хаос. Как в кино показывают Америку 30-х годов. Понятно, что тех молодых людей, которые приходили к нам, тоже можно было бы вполне назвать гопниками. Потому что они приходили подраться – ну, в том числе и подраться. Но я все-таки видел, что у этих людей есть если не тяга к прекрасному, то способность и желание реагировать на происходящее. Если они вообще приходят в музыкальный клуб, то это все-таки не те люди, которые шляются по спальным районам и бьют друг другу морды.

Андрей Алякринский

“Там-Там” не был оппозицией чему-то, даже тому же русскому року. Это были другие люди, которые играли другую музыку для других людей. И совершенно не обязательно панк-рок – все забывают про тамтамовские четверги, когда играл джазовый авангард или акустические концерты. Виолончелист и барабанщик – или чувак на гитаре и арфистка. Абсолютно тихие концерты, очень мало народу. Разбрасывали по залу подушки, и все сидели на этих подушках и слушали.

Всеволод Гаккель

Когда я запустил клуб, я категорически отказался от любой рекламы: мне хотелось оставить андеграунд в том виде, в котором он интуитивно себя реализует. Он ведь повинуется законам среды: все те люди, которые ощущают те же самые вибрации, это место сами найдут. И другим моим правилом было не вмешиваться. Мне было уже тридцать пять, я просто не имел на это права – я позволил им существовать так, как они знают и умеют в свои двадцать. Я всегда был очень легким в общении человеком. Но, если я вижу, что меня много, я отойду – пускай молодые люди играют в свою игру. В “Там-Таме” меня все любили, я был всегда окружен большим числом людей, у нас была команда, мы там готовили еду, жили – ну, такая коммуна. Но я при этом прекрасно знал, что, если я уходил, всем было гораздо лучше. У всех было по своей комнате. Огромное здание было, двухэтажное, со своей кухней, с переходами-переборами, человек двадцать там жило, многие независимо друг от друга. Но, когда я приезжал в дни концертов, все так – чик! – вылезали из нор, происходили какие-то процессы, начинались выступления, приходило по три-четыре сотни человек.

Леонид Новиков

Вход всегда стоил пять рублей. Как-то раз, когда Гаккель поехал с “Химерой” в Германию, эти подлецы сделали десять, но, как только Сева вернулся, снова стало пять. Какие-то афишки и флаера были, но по большому счету все это не рекламировалось. Я всегда ходил, не зная и не подозревая, что вообще будет играть. И я не помню концертов, где бы я скучал. Отбор групп проходил так. “Можно у вас поиграть?” – “Можно. Все что угодно, только не треш и не песни у костра”. Для этой тусовки слово “рок-клуб” было такой могильной плитой.

Михаил Борзыкин

Атмосфера в “Там-Таме” была максимально подпольной, играли какие-то панковские группы. Звук был не очень. В фойе шаталась масса пьяного и обдолбанного народа, кто-то блевал в туалете. Словом, обычный такой набор. Шприцы какие-то валялись. С другой стороны, я с уважением относился к Севе Гаккелю как к человеку, отдавшему себя на заклание андеграунду. То, что вообще этот клуб существовал, для меня было большим удивлением. Как это было возможно, я не понимаю. Все-таки должна была проявлять себя милиция, да и капитализация творчества уже тоже вовсю шла. А тут был клуб, который финансово ничего не приносил, в нем не было ни кабака, ни стриптиза, и он тем не менее как-то существовал. И долго продержался, невзирая на это.

Сергей Богданов

Все это было просто – Гаккель ведь сам из хиппи, так что у них там был просто сквот. Да и народ там был не особо буйный, но так как все это было под общежитием милиции, то не редкость была, что менты спускались после каких-нибудь неудачных вечерних смен и отоваривали всех, кто там находился. Просто стучались в дверку, добрые хиппи открывали, и им в жало там насовывали. Но потом Севе удалось закорешиться с двумя более-менее вменяемыми полицаями, и так они всю жизнь и провели в “Там-Таме” – сидели на входе и спали.

* * *