Песни в пустоту

Тогда были дикие времена: никому не платили зарплату, мама ничего не получала, я работала в школе. То есть полгода у нас вообще не было денег. И еще свет отключали все время. И Денису было два года. Мы пили чай из веток, перемалывали картошку в мясорубке и делали лепешки. Когда я думала о его смерти, я поняла, что люди тонкие – они просто ломаются изнутри быстрее. И вот эта трещина – она началась как раз тогда, в Свердовске: с одной стороны, я с ребенком, неустроенная и вечно голодная, с другой – четкое понимание, что ему там нечего делать. Мы даже никогда не говорили на эту тему – он просто поехал, а я просто это приняла, других вариантов не было. Это было страшно тяжело.

Юрий Рыданский

“Детей кормить”. Это цитата – “детей кормить”. Дрантя первый из нас женился, у него у первого родился ребенок, и вот тогда точно было очень тяжело. Я однажды приехал домой, на Луганщину, зашел к Полине – а она просто сидела и плакала, потому что кормить семью не на что. Дрантя первый это все ощутил. И в Москву поехал и чтобы удовлетворить творческие нужды, и чтобы семью кормить.

Александр Литвинов (Веня Дркин)

После “Лиры-96” я много работал – и шабашником на стройке, и всякое такое, а потом решил взять гитару и поехать в Москву. Терять было нечего. Я, приехав в Москву вечером, стал обзванивать тех, чьи у меня были телефоны, но ни до кого не дозвонился, негде было вписаться. Сунулся переночевать на вокзал – меня выгнали. Но были деньги и хватило ума купить билет до Питера (я ни разу не был в Питере) и нормально переночевать в поезде. Вот. Утром вышел в Питере, походил по городу, посмотрел жизнь Питера, дозвонился в Москву, договорился о вписке, купил билет обратно и вторую ночь тоже переночевал в поезде.

(Из интервью В. Ласточке и И. Поволяеву для газеты “Рок-н-роллер”, 1998 год)

Игорь Бычков

Кто-то концерт Дранти в Осколе снимал, а потом пленка оказалась у меня, и я ее показал Вите Синякову, который тогда работал в “Рок-лаборатории” и нам помогал. Причем произошло это практически случайно – я просто перематывал кассету и заметил: “Ой, тут еще и Дркин есть! Посмотри, очень интересно”. Синякову понравилось – и после этого нам с Дром начали делать совместные концерты, и у нас завязалась дружба.

Полина Литвинова

Когда умер Курехин, в 96-м как раз, он тогда сорвался – как вожжа под хвост попала. Когда я слушала Дрантю, было ощущение, что не было для него вообще никаких важных фигур. Но когда Курехин умер – это сильно его потрясло. Он его воспринимал почти как родственника, как творческого родственника. Курехину ведь тоже всегда хотелось чего-то, чего еще никогда не было, чего никто не делал, он все время шел вперед. У Дранти было то же желание, очень сильное. И он уехал – мол, все, больше не могу. И начался самый трудный, очень короткий период – в 96-м он уехал, а уже в 97-м заболел. Период очень короткий, но очень плотный. Сначала “Перекресток”, потом Воронеж, концерты.

Ярослав Гребенюк

Весной 96-го от Комитета молодежной политики проводился конкурс бардовской песни. Как корреспондент газеты “Молодежные новости” я заявил в список участников Дрантю. Опоздал на начало, ищу глазами знакомых – Дрантя сидит в предпоследнем ряду с кучей болельщиков и небогатых спонсоров, из пластиковых бутылок льется вино, а мне говорят, что местные барды Дрантю в конкурс, где девочки поют “Солнышко лесное”, не взяли. И это было очень справедливо, потому что местные барды, с удовольствием исполнявшие песни Дранти, уже чувствовали: в Луганске появился классик. Он вышел на сцену (пустили вне конкурса) в домовязаном свитерке, в старых джинсах, слегка пьяный, довольный – и начал ворожить. По-моему, это был единственный человек в русско-украинском роке, у кого никогда не было проблем контакта с залом. Почему? Да просто потому, что он не знал о существовании подобных проблем. В зале музучилища сидело человек сто, но впечатление было, будто он взял стадион.

(Из статьи в газете “Луганчане”, 2004 год)

Юрий Рыданский

Главный лейтмотив у него был всегда именно такой: это же шедевры, их нужно нести людям. Уже в начале 90-х мы начали понимать, что русский рок и эта волна, связанная с выпуском Тропилло нескольких пластинок, – она наносная. “Кино” уважали, но оно как-то попсой отдавало. И поэтапно отметались наши кумиры. А Дрантя оставался. Помимо денег и славы хотелось попросту нести это в массы. Нам самим это было понятно: Дрантя, ты такой крутой – и ты сидишь в этой жопе?! Это должен слышать весь Советский Союз! Ему постоянно так все говорили. И, если бы он раньше поехал в Оскол, было бы лучше.

Владимир Кожекин

Он в Осколе встретил Веронику, которая из филармонии, все дела. Ну и возникла идея: так, все, нужен еще баян и ритмсекция – и сделаем продукт просто обалденный. И сделали.

Игорь Бычков