Песни в пустоту

“Последние Танки в Париже” важны для этой книги как перемычка между 90-ми и 2000-ми, как группа, которая связала две очень разных эпохи между собой, а потому было бы не слишком уместно подробно рассказывать тут, чем Никонов и его музыканты занимались в последние годы. Тем не менее, как представляется, о многом может сказать простое перечисление последовательности фактов. В 2006-м Никонов, никогда не щадивший собственное сознание и тело, перенес серьезную операцию на легких – и еле выкарабкался обратно в мир живых. Уже через пару лет его деятельность снова набрала прежние обороты. Четыре года назад группа выпустила “Порядок вещей” – свою самую чистую и убедительную в смысле звука запись, подлинный русский экзистенциальный постпанк, в котором идеально совпали друг с другом мощный электрический грув, отчаянная мелодика и бесприютные тексты. Одновременно с этим Никонов сочинил либретто для оперы по мотивам “Медеи” Еврипида, поставленной петербуржским итальянцем Джулиано ди Капуа. Чуть позже – представил в питерской филармонии (!) театральную монодраму под названием “магбет”. А еще несколько месяцев спустя вышел в свет “Ультиматум” – злой, грязный и быстрый альбом “ПТВП”, изданный, как в старые времена, только на кассете и наглядно доказавший: Никонов и его группа не растеряли ни хватки, ни драйва, ни независимости. И преимущество Никонова нынешнего заключается именно в его непредсказуемости. Он может казаться на концертах стареющим Пьеро из трущоб, сотрудничать с новым поколением социально озабоченных рэперов, соглашаться на элитарные культурные проекты – и везде сохранять свой собственный голос. Тот самый – громкий, шепелявый, изо всех сил пытающийся выорать из легких какую-то свою важную правду.

В конце концов, само то, что “ПТВП” и их лидер дожили до наших дней, не растеряв ни энергетики, ни драйва, ни желания доказать что-то важное самим себе и тем, кто захочет услышать, – почти чудо. История Лехи Никонова – это во многом повесть о настоящем человеке, который попал в ненастоящие времена. Как ни относись к “ПТВП” нынешним, они едва ли не единственная сейчас группа, в которых чувствуется бунтарский, оголтелый, ослепительный в своих противоречиях дух тех 90-х, которым посвящена эта книга. Мятежный дух свободы, за которой, скорее всего, нет ничего, кроме пустоты и тлена, но которой и самой по себе – достаточно.

Валерий Постернак

К концу 2000-х мальчик, которым прежде был Никонов, вырос. Из дикого подростка начали проступать черты думающей личности, на место радикальных политических кричалок пришли сложные поэтические образы. Помню, после выхода “Зеркала” Леха жаловался, что альбом не принимают старые поклонники, но потом оговаривался: мол, так всегда было, потом поймут. Но тут старый принцип, похоже, не сработал – Леха повзрослел на пару десятков лет за два-три года, а его традиционная публика осталась на все том же уровне развития. Догнать Леху уже невозможно. Он перемежает свои тексты цитатами из Рембо, Бодлера и даже Некрасова, переиначивает Ницше, проецирует образы Селина. А публика требует, чтобы он в тысячный раз орал что-то типа “жизнь – говно” и “все мусора – козлы”. Старая публика хочет старого Леху, а новая у него так и не появилась – он сам отталкивал ее как мог, и она давно решила, что Леха делает дерьмо для тупых подростков.

Джулиано Ди Капуа

Идея оперы “Медея” у нас изначально была связана с грузино-российской войной 2008 года и с тем, во что это вылилось в России, – от погромов до мер, принятых властями. Мне хотелось в связи с этим сюжетом говорить о том, что происходит здесь и сейчас. Но не шло. Вот не шло. Каких только авторов я не перепробовал. А потом я узнал про Леху – у него тогда был проект Germinal в театре “Антресоль”. Достал его телефон, поехал к нему, вкратце описал, что мне надо, – и дальше начался настоящий рок-н-ролл: он, вообще с трудом вспомнив исходный миф, за ночь написал блистательный, очень кайфовый манифест. Он вообще умопомрачительной скорости ума человек, чрезвычайно работоспособный и талантливый, к тому же он чувствует, что может очень широко применять свой дар, и делает это. Меня в нем подкупает то, что он не считает свою публику глупее себя, общается с ней на равных. А надо понимать, что общаться с Никоновым на равных тяжело. Это надо помнить Шопенгауэра, Кьеркегора, Розанова, Бердяева… У тебя после трех минут начинает дым валить из башки, человек с такой скоростью бросается цитатами, что, блядь, пиздануться. И, когда он из песни в песню повторяет слово “ничто”, ты в какой-то момент понимаешь, что это то самое ничто, которое было у Шопенгауэра, которое надо преодолеть и так далее. Хотя можно этого и не знать – и все равно песня в тебя попадет. Потому что Леха говорит только то, что хочет сказать. Для меня это следующий большой русский рок-музыкант после “Зоопарка” – и там и там в центре всего абсолютно честный человек.

Евгений Куприянов