Песни вещих птиц

Та вжала голову в колени, не в силах сдержать улыбку. Тем временем когтистая лапа с хрустом проломила дверь. Ксюша, Янина и Надя, завизжав, обнялись и столпились в углу. Но лапа исчезла, тяжёлые шаги быстро удалились, а в зияющую дыру полился аквамариновый свет. Липкая смола потекла обратно по полу, сжимаясь, словно в испуге, поползла по стенам вверх и спряталась по углам как не бывало.

– Утро наступило! – выдохнула Янина в слезах.

Они кое-как разжали объятия: от напряжения мышцы свело, и Ксюшины ногти оставили следы на плечах Нади.

– Прошла, да? – неуверенно спросила Ксюша. – Эта ночь прошла?

– Да, – ответила Марьяна, шагнув к двери и решительно отворив её. – Надо провести обряд и поскорее с этим покончить.

– Но у нас нет заклинания, – напомнила Надя.

– Что-нибудь придумается, – пообещала Ксюша.

Пришли лесовики, бодрые и весёлые, словно и знать не знали о том, что пережили сёстры. Агафья вручила им чаши, Марьяна разлила отвар, Ксюша и Янина стали раскладывать по кругу цветы.

– Как к утреннику готовимся, – прыснула вдруг Янина, и Ксюша закивала с улыбкой.

Их руки дрожали от возбуждения, а сердца переполняла радость оттого, что они могут дышать, видеть и двигаться. Силы, новые и свежие, текли по жилам.

Надя собрала в подол камни, что вечером гневно кинула под лавку, и понесла на улицу – хотела поскорее разложить по кругу вместе с цветами, но в спешке споткнулась о порог. Она сама едва удержалась на ногах, а камни рассыпались цветным дождём, застучали по ступеням.

– Блин!

С тяжёлым вздохом Надя принялась собирать самоцветы. Некоторые закатились под лестницу, и она встала на колени, чтобы заглянуть поглубже и достать все до единого – их ведь должно быть ровно сто восемь. Это число необычайно порадовало Ксюшу, а вот Наде только наделало проблем.

Пальцы шарили в траве под порогом, но камней больше не было. Зато нашлась какая-то бумажка. Надя подцепила за край и с удивлением выудила самолётик. Рассмотрела его со всех сторон, не веря. Сердце сделало кувырок, и второй, и третий.

– Девочки! – позвала она, задыхаясь. – Девочки, скорее, смотрите!

– Что там?

– Что случилось?

– Бумажный самолётик? Здесь?

– Посмотрите, какие на крыльях уголки!

Они не понимали, а Надя от радости запрыгала на одной ноге:

– Это же Лёшка! Он всегда так самолётики делает: подгибает углы на крыльях вверх!

– Точно! – просияла Янина.

– Как такое может быть? – удивилась Марьяна.

– Разверни, там что-то написано, – в нетерпении скомандовала Ксюша.

Надя развернула и больше не прыгала. Она счастливо улыбалась и плакала одновременно.

– Девочки, это… Заклинание. То, что я обронила.

– Но как? – недоумевала Ксюша. – Как он?..

Из окна высунулась Агафья и проворчала:

– Вот-вот прозеваете лучший час!

– Плети-плети кружево, сестра моя…

Начала Марьяна. В расшитом платье – чёрном, в отличие от некрашеных льняных платьев сестёр, и в венке она стояла в кругу из цветов и камней напротив Ксюши и держала её руки в своих.

– Кружево белое, кружево чистое, словно одеяло снежное.

Пусть укутает, жемчугами украсит, беду отведёт.

Плети-плети кружево, сестра моя.

Яркие бусины сложат историю

Встреч радостных, открытий волшебных.

Искусны руки твои, сестра моя,

Радость в лице твоём и нет усталости.

Ксюша первой ощутила, как что-то меняется. Если ночью воздух сгущался, то сейчас он словно расступился, впуская в себя всех тех, кто хотел войти в круг. Они появлялись несмело, не до конца оформленные, наблюдали и ждали. Пожилая дама – кружевной воротник под шею, взгляд острый, губы поджаты. Девочка с котёнком на руках. Хмурые мужчины, согнутые старики, молодые люди в военной форме. Сегодня они молчали, собирались неспешно, становились почти осязаемыми.

Ксюша выдохнула, закрыла глаза и продолжила:

– Плети-плети кружево, сестра моя.

Кружево чёрное, кружево плотное, словно ночь непроглядная.

Пусть укутает, память отнимет, в тайны посвятит.

Плети-плети кружево, сестра моя.

Тугими нитями вьётся история

Путей далёких, путей одиноких, сквозь лес дремучий.

Разлуку несут руки твои, сестра моя,

Печаль в очах твоих, но нет усталости.

Янина и Надя, держась за руки, огляделись по сторонам. Под пристальными взглядами было сложно удержать самообладание, сёстры сжали руки крепче. Надя кивнула Янине, и та, сглотнув ком, заговорила:

– Плети-плети кружево, сестра моя.

Кружево крепкое, нити суровые – ввек не порвать.