Песня для Корби (СИ)

"Неужели старый хрен думает, что я не смогу этого сделать, если захочу? - удивился Корби. - Я разобью окно головой и наткнусь шеей на острые стекла, или разобью его и просто выпрыгну. Мне не тринадцать лет. Я сильнее, умнее и решительнее, чем был тогда".

Дед швырял предметы в пластиковый мешок для мусора. Поверх степлера и россыпи канцелярских кнопок он бросил зарядку от старого телефона, интернет-модем со всеми проводами и еще несколько примочек для ноутбука. "Ого, - подумал Корби, - настала очередь всего длинного и гибкого. Странно. Я о повешении не думал. А он подумал".

Наконец, со столом было покончено. Старик распахнул платяной шкаф и принялся выкидывать из него на пол простыни, вешалки, штаны с длинными штанинами, кожаный пояс. "Как много способов умереть, - с иронией отметил Корби, - мне бы даже не пришло в голову, что можно удавиться штанами".

Когда старик вытряхивал одеяло из пододеяльника, в дверь позвонили. Он вздрогнул и посмотрел на Корби.

- Пошли, - снова потребовал он. Подросток не шевельнулся. Старик наклонился и попытался его поднять. Корби вывернулся, упал на кровать и начал отползать к стене.

- Ну и черт с тобой, - выругался дед и торопливо вышел из комнаты. Корби, задыхаясь, остался лежать на кровати. "Я могу украсть циркуль или простыню, - подумал он, - это даже круче, чем три литра церковного кагора". От этой мысли ему снова стало смешно, и он захихикал, запрокинув бледное лицо к потолку, комкая покрывало кровати белыми от напряжения пальцами.

Старик открыл гостю дверь.

- Быстро Вы, - одобрительно сказал он.

- Где мальчик? - поинтересовался незнакомый голос.

- Там, - показал дед.

- Я не буду обувь снимать?

- Не нужно, - согласился дед. - Я и на минуту боюсь его оставить.

- Конечно, - сказал гость, - и правильно.

Он чуть приостановился в дверях комнаты.

- Вижу, Вы собрали все опасные вещи, - заметил он. - Хорошо, очень хорошо.

Корби снизу вверх смотрел на незнакомца. У Ивана Петровича был большой угреватый нос, на который сползали очки-велосипед, и жиденькие седые волосы. В левой руке он держал маленький черный чемоданчик.

- Добрый вечер, - обратился он к Корби. - Вы не против, если я сяду?

Подросток не ответил. Иван Петрович сел на краешек кровати и положил чемоданчик себе на колени.

- Как поживаете? - спросил он. - Вижу, что не очень.

Корби молчал.

- Вы лучше расскажите все, - посоветовал Иван Петрович. - О чем думаете, почему плачете. А я помогу.

Корби смотрел на него. "Дед позвал ко мне мозгоправа, - понял он, - плохо".

- Не говорит, - почти обиженно пожаловался старику психиатр.

- Иногда говорит, - возразил дед, - но редко и по большей части бред.

- Ясненько, ясненько, - кивнул Иван Петрович. - В прошлый раз это было...

- После смерти его родителей, - уточнил дед, - четыре года назад.

- Да, да, верно... Понятно, почему он тогда... А сейчас в чем дело? Он что, вообще нестабильный?

- Нет, что Вы. Просто стал свидетелем несчастного случая. Погиб его одноклассник, у него на глазах. - Дед явно не собирался посвящать Ивана Петровича в подробности. - Вот Коля и расстроился. Наверное, ему все это напомнило...э-э... прошлый раз.

Корби едва не стошнило от фальшивого сочувствия в голосе деда.

Иван Петрович цокнул языком и покачал головой.

- Ясненько, - сказал он. - Ну что, миленький, давайте сделаем укольчик, чтобы не грустить и хорошо спать.

Он посмотрел на подростка и расплылся в улыбочке. Корби подобрался. Иван Петрович заметил его движение.

- Не больно, совсем не больно, - заверил он.

"Как будто дело в этом", - подумал Корби.

- Да Вы не бойтесь, - сказал психиатр, - сейчас все пройдет. Хорошо станет.

Он открыл чемоданчик и извлек из него заранее приготовленный шприц. Снял колпачок, спрыснул капельку из иглы.

- Миленький, - сказал он, - на животик перевернитесь.

С каждым его словом Корби подбирался все больше.

- Что же Вы так нервничаете? - удивился Иван Петрович. - Один укольчик, и все.

"Они лишат меня воли, - подумал Корби, - и я буду лежать здесь всегда. А старик станет приходить два раза в день, кормить меня с ложки и бить по щекам. Я буду бессилен. Я смогу только тихо плакать и шептать, что наконец-то стал уважать старших".

- Расслабьтесь. Один укольчик, и Вы будете хорошо спать.

Рука психиатра как бы ненароком легла на щиколотку подростка. Корби понял, что сейчас будет. Иван Петрович прижмет его ногу к кровати, а потом резко вколет ему шприц в бедро. И все кончится.

Корби рванулся. Он ударил психиатра свободной ногой по руке со шприцом. Шприц отлетел на пол. Спектакль кончился.

- Витя, держи его! - потребовал Иван Петрович.

Следующим ударом ноги Корби сбил с него очки-велосипед.

- А-а-а! Не хочешь по-хорошему? - завопил дед и, жертвуя своей поясницей, прыгнул на кровать. Иван Петрович свободной рукой ловил Корби за вторую ногу. Подросток рванулся к двери. Дед обхватил его за корпус, но его руки соскользнули с гибкого молодого тела. Майка Корби порвалась. Он еще раз ударил психиатра ногой. Попал в плечо, но опытный старик не собирался легко отпускать жертву. Вторая нога подростка оставалась прижатой к кровати.