Песня для тумана (СИ)

— Цветочные феи погибнут без солнца.

— Да и людям там не понравится, — согласилась Мэб. — Поэтому после того, как ты разместишь моих подданных в их временном пристанище, ты отправишься в Льесальфахейм. И договоришься с эйп Аквилями…

— Почему именно с ними? — насторожился Ульв Брокксон.

— А почему бы и нет? — усмехнулась волшебница, стрельнув в собеседника лукавым взглядом из-за плеча. Но цверг её игривого настроения не разделял.

— И это твой план? — резко сказал он. — Отослать меня вместе с маленьким народцем? Ты думаешь, рогатая Геро успеет хотя бы глазом моргнуть, когда дин ши занесёт над тобой меч?

Мэб остановилась так внезапно, что Ульв едва на неё не налетел.

— А ты что, успеешь спеть ему колыбельную?

Сухой спазм перехватил горло придворного певца. Королева стояла так близко, что их рукава соприкасались, и смотрела Ульву прямо в глаза. Так, как не смотрела, наверное, с дня их первой встречи. И явно ждала ответа.

— Нет. — Чарующий, волшебный, покоряющий голос барда подвёл хозяина, предательски дрогнув. Ульв знал, что против отряда ночных всадников ему не выстоять. Да даже против одного из дин ши, лучших в мире воинов, быстрых, как мысль, неотвратимых, как смерть.

— Тогда что тебе здесь делать? — в Мэб не осталось ничего от раненой железом королевы фей. Перед Ульвом стояла Душа Ирландии. Древняя, прекрасная, воинственная, неукротимая, упрямая и независимая. Только сейчас бард осознал, что Мэб пришла с материка вместе с племенами людей, ходящих без штанов, раскрашивающих лица перед битвой и отрезающих головы врагам. Дагда, Луг и фоморы для неё не красивая легенда, а не такое уж далёкое воспоминание.

— Я не знаю, кто победит, — сказала Мэб, поправляя веточку тёрна в волосах. — Но одно могу сказать точно: Кенн Круах пожалеет, что связался со мной.

Ульв склонил голову и бесстрастно произнёс:

— Желание королевы — мой приказ.

Мэб недоверчиво сощурилась.

— Конкретнее.

— Если Кенн Круах перейдёт границу твоих владений, моя повелительница, я уведу маленький народец и людей, которые пожелают следовать за мной, в Свартальфахейм по радужному мосту, и расселю их там и в Льесальфахейме, на то время, пока люди не смогут снова вернуться в Мидгард.

— Слово барда?

Ульв даже глазом не моргнул.

— Клянусь тебе моим сердцем.

Глава 3. Боги старые и новые

Сату устало опустилась на скамью. Вытерла пот со лба.

— Не выходит, — произнесла она обыденным голосом, а не тем глубоким, потусторонним, которым разговаривала с духами. — Он не идёт на мой зов.

Сигрид, до сих пор совершенно безучастная, вскочила и страстно воскликнула:

— Это всё королева! Она околдовала Ульва и не пускает обратно! Должен быть способ её победить!

Шаманка покачала головой и поёжилась, будто от холода.

— Королевы туманов там не было. Только темнота. И камень. Волк ушёл в него слишком глубоко. Он не слышит меня, потому что сам захотел оглохнуть и ослепнуть, перестать чувствовать. Перестать существовать.

Сигрид рассерженно топнула ногой и выскочила во двор, чуть не сбив с ног Онни. Молодой шаман, проделывавший всё почти то же самое, что и Сату, только расхаживавший снаружи дома, а не внутри, выронил бубен и поймал вывалившуюся на него девушку.

— Осторожно, — сказал он рассеянно, и эта отстранённость ещё сильнее разозлила Сигрид. Она сердито отпихнула от себя нойда и побежала. Если эти саамы ни на что путное не способны, она всё сделает сама. В конце концов, у викингов есть свои боги.

Онни проводил её взглядом и вошёл в дом.

— А жена его любит, — задумчиво сказал он шаманке.

— Жена… — повторила та и резко обернулась к Альвгейру. — Отведи меня в ваше святилище. Туда, где жених и невеста предстают перед богами.

— Но, бабушка, это ведь… — Онни, с трудом решившийся перечить старухе, запнулся. — Они ведь чужие боги.

Сату встала и невозмутимо огладила юбку, расправляя складки.

— Ты прав, мальчик. Поэтому приготовь побольше дров.

* * *

На этот раз старая саамка решительно выгнала всех из дома. Сигрид уходить никак не хотела, дралась и пыталась кусаться. Но Альвгейр молча заломил дочери руку за спину и вывел во двор. Сквозь злые слёзы девушка наблюдала, как молодой шаман неторопливо собирает костёр.

Потом был небольшой переполох с медведем. Огромный бурый зверь ворвался в селение, рыча и вращая глазами. Но пока женщины прятали любопытных детишек, а мужчины выбегали на улицу с оружием, медведь был уже побеждён. Онни бесстрашно обнял косолапого за шею и долго шептал тому что-то в ухо, то и дело вздыхая. Сигрид даже показалось, что нойд тоже смахнул непрошенную слезу. Зверь сел на задние лапы и тоскливо заревел, как будто шаман нанёс ему смертельную рану. Но Онни лишь потянул медведя за собой, тот упирался, рвался к дому, но молодой нойд не отступал, продолжал уговаривать, комкал в руке густую шерсть и в конце концов увёл зверя в лес.

* * *

Сату кружилась по комнате и даже закрыла глаза, стараясь отрешиться от всего. Порывисто ударяла в бубен, саму себя уводила со знакомого, проторённого пути.

Бум!