Песня для зебры

С автором прилагаемого письма я официально не знаком, не стал знакомиться и с его содержанием. Оно написано по-французски. Барни уверяет, что оно носит личный характер и не является порнографией. Как тебе известно, я не одобряю вмешательства в чью-либо частную жизнь иначе как в государственных интересах. Искренне надеюсь, что когда-нибудь ты будешь вспоминать о нашем сотрудничестве в более благоприятном свете, поскольку крайне важно, чтобы человек всегда был защищен от себя самого.

Всегда твой,

Р. (Боб) Андерсон

Конечно, я уже успел углядеть второй конверт, столь интригующе охарактеризованный в сопроводительном письме мистера Андерсона. На его пухлом боку печатным шрифтом сообщалось, что письмо адресовано “месье Брайану Синклеру, переводчику”, почтовый ящик номер такой-то в Брикстоне. С другой стороны лазурным тиснением красовалось имя отправителя — “Контора Жуайез, Букаву”. Я, естественно, не забыл, что полное имя Хаджа — Оноре Амур-Жуайез. Внутри оказалось скорее не письмо, а кипа разрозненных заметок, сделанных в течение нескольких дней и ночей. Честное слово, закрыв глаза и принюхавшись, я уловил исходивший от листков женский аромат, и Дж. П. Уорнер потом сказал то же самое. Текст был написан от руки, по-французски. Даже в спешке Хадж не мог отказаться от педантичного академического стиля, как и от своего излюбленного похабного лексикона.

Дорогой Зебра!

Пленки не нужны были. Ты меня поимел, а я их.

И кто такая, скажи на милость, Ханна?

На кой она меня грузит всякой медицинской белибердой да еще требует, чтоб я сходил к урологу проверить задницу?

И что это она мне советует пойти на откровенный разговор с моим почтенным батюшкой Люком, и вот, мол, доказательства, которые мне помогут?

На хрен мне доказательства? Вернувшись домой, я тут же сказал Люку: если не хочешь сдохнуть под забором, первым делом срочно посылай подальше Мвангазу.

Второе, что надо сделать, сказал я ему, — это объяснить маи-маи и баньямуленге, что они выставляют себя полными пидорасами.

Третье — исповедаться ближайшей ооновской шишке, и четвертое — устроить себе продолжительные каникулы на Аляске.

Ханна пишет, что ты там в Англии по уши в дерьме, чему, зная тебя, я нисколько не удивляюсь. Она молится, чтобы в один прекрасный день ты добрался-таки до Конго. Ну, если и впрямь доберешься, я, может, поиграю в благородного бандита и пристрою тебя преподавателем в университет Букаву, где сейчас творится полный беспредел. Чему ты будешь учить студентов, языкам или распитию пива, мне глубоко по фигу.

Только поживей шевели копытцами, иначе все божьи ангелочки у райских врат не потянут защитить добродетель Ханны от когтей распутного дядюшки Хаджа, когда она приедет в Киву.