Песня для зебры

— Ну да, он по жизни там прячется, — кивает Хадж, вроде бы соглашаясь с этой логикой. — Да и наплевать: подумаешь, маленькая война, — развивает он свою мысль по-французски. — В самом деле, что такое немножко смертей? Тьфу, даже не заметишь. Все равно что быть немножко беременной.

Для пущей наглядности он изображает звуки пальбы, каких я уже наслушался под ватерлинией: “Бах! Та-ра-рах! Тра-та-та-та!” А потом падает на стол, лицом вниз, будто мертвый, раскинув руки, и тут же вскакивает как ни в чем не бывало.

*

Макси намерен захватить аэропорт Букаву, а кто вздумает встать на его пути, может катиться ко всем чертям. Аэропорт называется Кавуму, находится в тридцати пяти километрах к северу от города и представляет собой ключ к успеху нашего предприятия. Вот его аэрофотоснимок на доске. Был ли в Букаву аэропорт двадцать лет назад? У меня в памяти лишь неровное, заросшее травой поле, где пасутся козы, да серебристый биплан, которым управлял бородатый польский священник отец Ян.

— После захвата аэропорта все Южное Киву — как на блюдечке. Взлетно-посадочная полоса два километра. Можно забрасывать что хочешь, кого хочешь, когда хочешь. Плюс таким образом у вас блокирован единственный аэродром, куда Киншаса могла бы прислать серьезное подкрепление. — Бильярдный кий Макси отщелкивает нужную информацию. — Из Кавуму можно экспортировать товары на восток в Найроби, — щелк! — на юг в Йоханнесбург, — щелк! — на север в Каир и дальше. Или можно вообще забыть про Африку южнее Сахары и рвануть напрямую на европейские рынки. “Боинг-767” долетает без посадок с сорока тоннами груза на борту. Элементарно утрете нос руандийцам, танзанийцам и угандийцам. Примите к сведению.

Я перевожу, все принимают к сведению, особенно старательно — Хадж. Обхватив голову руками, устремив беспокойный взгляд на Макси, он невольно принял точно такую же позу, как погруженный в размышления Дьедонне.

— Никаких вам посредников, бандитов, рэкета, ни таможни, ни военных, которым тоже надо отстегивать, — заверяет Макси, а вслед за ним и я. — Обслуживать свои рудники можете на месте, а руду направлять прямиком покупателям, так что даже Киншасе кусок пирога не достанется. Громко и четко, по слогам, старик, — давай!

Что ж, по слогам так по слогам. Слушатели под впечатлением — все, кроме Хаджа, который встревает с очередным дурацким возражением:

— Но в Гоме полоса длиннее, — перечит он, выбрасывая руку вперед.

— Там один конец покрыт лавой. — Макси пощелкивает кием по целой группе вулканов.

— Но у нее же два конца, так? — не унимается Хадж. — Как у любой взлетно-посадочной полосы.

Хохот Франко напоминает собачий лай. Дьедонне в кои-то веки позволяет себе нормально улыбнуться. Макси переводит дух, я тоже. Как бы мне хотелось пять минут поговорить с Хаджем на его родном ши, как мужчина с мужчиной! Чтобы популярно объяснить ему, какой опасности подвергают всю операцию его мелочные придирки.

Макси решительно произносит:

— Нам нужен Кавуму, и точка. — И резко вытирает губы сжатым кулаком, прежде чем продолжить. Боюсь, Хадж не на шутку его достал. — Теперь я хочу услышать их мнение, пусть говорят по очереди. Они с нами или нет? Как поступаем — с налету захватываем Кавуму или тратим время на полумеры, позволяя конкурентам перехватить инициативу, и теряем реальный шанс на прогресс для Восточного Конго, первый за хрен знает сколько лет? Начнем с Франко.

И я начинаю с Франко. Как обычно, он отзывается не сразу. Буравит хмурым взглядом меня, потом карту, потом Макси. Но больше всех достается его несчастному соседу Дьедонне.

— Мнение моего генерала таково: господин полковник высказался разумно, — сквозь зубы цедит он.

— Нет, так не пойдет, мне нужен прямой ответ. И я обращаюсь ко всем присутствующим. Будем захватывать аэропорт Кавуму до того, как двинемся на города и рудники? Прошу дать конкретный ответ на конкретный вопрос. Спроси его еще раз.

Спрашиваю еще раз. Франко разжимает кулак, долго разглядывает свою ладонь, потом снова сжимает.

— Мой генерал исполнен решимости. Сначала надо взять аэропорт, затем рудники и города.

— Как коалиция? — не унимается Макси. — Плечом к плечу с баньямуленге? Как братья по оружию, забыв многолетние распри?

Я гипнотизирую бутылку “Перье”, чувствуя, как обжигающий взгляд Хаджа мечется туда-сюда и в итоге останавливается на мне.

— Договорились.

Дьедонне, по-видимому, не верит своим ушам.

— Даже с нами? — тихо уточняет он. — Вы примете баньямуленге как равноправных партнеров?

— Надо — значит, примем.

— А после, когда мы победим? Будем совместно поддерживать мир? Мы действительно об этом сейчас договариваемся?

— Мой генерал сказал — с вами, значит, с вами, — рычит Франко. И, чтобы отрезать все пути назад, извлекает из своего неистощимого запаса очередную пословицу: — Друзья моих друзей — мои друзья.

Теперь черед Дьедонне. Он дышит с трудом, судорожно ловя воздух ртом, и смотрит только на Франко.