Песня горна

– Ночью заходил Балаганов, предлагал послать корреспондента для освещения знаменательного события…

Генка подавился. Аркашка вытаращился. Олег скривился.

– Я тоже так думаю, – согласился Денис. Откинулся назад на стуле и, с силой выбросив руки вверх и выгнувшись всем телом, прогнал последний сон.

Новый необычный день настал.

* * *

Когда выступали – опять шёл дождь, несильный и тёплый, и Денис скрывал усмешку, видя, как новички стараются, вопреки здравому рассудку, уберечь парадную форму от капель, чуть ли не проскользнуть между ними, из-за чего строй временами терял свою чёткость. Ну да ничего. Скоро они сообразят, что форма – это всего лишь одежда. И не больше. А сейчас пусть берегут.

К тому же в лесу дождь перестал, а строй сделался неактуален. Правда, с ветвей всё равно капало и даже местами лило, а идти было трудно, гораздо трудней, чем по дороге. Фактически приходилось всё время лезть вверх по не очень крутому, но скользкому и переплетённому корнями деревьев и кустов склону. Денис внимательно наблюдал: кто заскулит? К его удовлетворению, смешанному, впрочем, с некоторым удивлением, не скулили даже младшие, под которых он незаметно подстраивал темп движения. Видно было, что некоторые устали очень, другие – чуть меньше, но ни на одном лице, даже у девчонок, Денис не мог прочесть ничего, кроме упрямства. А ведь каждый нёс на себе довольно солидный (хоть и подсчитанный по возрасту и полу) груз – и за плечами в рюкзаке, и на поясе.

– Держатся, черти, – сказал Пашка, заскакивая на корень повыше Дениса и поправляя на волосах свою неизменную повязку (берет был заткнут под погон). – На стройку завтра пойдём?

– Завтра, – Денис подтянул себя туда же. Где-то впереди и слева раздалось вдруг странное, протяжно-жалобное «вууу-ааамммм!», и Пашка повернул голову туда, а «Медведь» с его плеча сам собой упал в руку.

– Горный тигр, – сказал он. – Далеко, но не запредельно.

– Оружие на изготовку, – скомандовал Денис, сам перекидывая по-боевому взятую из дома «Сайгу». Снова посмотрел на реакцию новичков: жившие рядом с лесом, они бывали в нём нечасто, да и не так глубоко. На этот раз страх многим скрыть не удалось, но в панику он ни у кого не перерос, и Денис повысил голос: – Через полчаса будем на месте, бодрей, подтянись!

Место для лагеря и торжественного действа было выбрано хорошо – каменная «тарелка» на горном склоне, на которой росли деревья и откуда открывался вид на леса и долину. До неё и впрямь оставалось шагать не так уж много. Точнее – не так уж много лезть вверх.

Тигр ещё пару раз прохныкал свою жалобную ноту, каждый раз – подальше – и замолчал. Но оружия никто не опустил; про повадки этих зверей всем рассказывал Пашка, да и остальные почитали немало, особенно ходила по рукам «Охота в лесах хребта Голодный», составленная Денисом. Может быть, тигр и имел какие-то виды на людей, но их было много, а что такое оружие и чем оно пахнет – зверь знал хорошо, поэтому и предпочёл удалиться.

Теперь притихший лес мог показаться безжизненным, но Денис понимал: это кажущаяся тишина просто вызвана тем шумом, который издаёт отряд. Неизбежным шумом. Бесшумно в лесу без долгой тренировки могут передвигаться очень немногие, кому это дано от рождения или кто вырос в таком лесу. А вот стоит даже малосведущему в лесных делах человеку сесть и посидеть полчасика спокойно – и жизнь вокруг закипит от корней до крон деревьев. Подумать, что сто лет назад тут была безжизненная степь, в которой кое-где стояли человеческие посёлки, было просто невозможно, даже немного смешно.

Шедший впереди Олег снял берет и замахал им. И уже через пару минут весь отряд стоял на «тарелке», переводя дух и осматриваясь.

Возгласы и выдохи, раздавшиеся вокруг, дали Денису понять, что место он выбрал правильно. Клочья низких дождевых туч, уже пролившиеся, плавали ниже отряда. Лес бугрился и падал волнами тёмно-зелёного моря, а слева, вдали, в него врезались новые кварталы Седьмого Горного («Вон мой дом!», «А вон наш!», «А наш за управлением, вон там!», «А вон папкина шахта!»). Справа, в обманчивой близости, поднимались над невидимыми отсюда озёрами строящиеся башни станции. Вдали дорогу к Балхашу и степь справа от неё освещало неожиданно пробившее тучи солнце – уже клонившееся на вечер…

Да. Это было красиво. И подавляющее большинство тех, кто стоял вокруг Третьякова-младшего, только сейчас с изумлением осознали, что земля, на которой они живут, больше, чем они могли себе представить даже на уроках в школе – в школе, которую, впрочем, почти все начали посещать «по-нормальному» совсем недавно.

– Разбиваем лагерь! – Денис дунул в свисток. – Звеньевые, кончай экскурсию! Ставить палатки, разводить костёр, готовиться к ужину!..

…К темноте дождь, принимавшийся было идти ещё пару раз, успокоился окончательно. Тучи никуда не делись, но отодвинулись и больше не сеяли морось. Костёр между поставленными буквой П палатками уже обеспечил отряд ужином, разросся, хорошо подкормленный ветками, оттанцевал свой танец и погас почти совсем, спрятал тлеющие угли до утра под слоем серого пепла.