Песня Кахунши

Ночная мгла окутывает дерево. Сумди пересчитывает выручку – они с Чамди весь вечер побирались. Сумди собрал двадцать пять рупий, а Чамди всего семь. Но тратить их нельзя: Ананду-бхаи полагается отдать все, а уж он определит долю каждого. Но главное не это, главное – Чамди надо показаться Ананду-бхаи. Ведь если он обнаружит, что кто-то побирается без спросу на его территории, он может отрезать нарушителю палец руки или ноги.

Сумди уходит к трем ступенькам. Чамди остается наедине с Гудди, но девочка на него даже не смотрит. Ему очень хочется спросить, куда делась Амма, но он не решается. Будь она его матерью, он бы о ней обязательно заботился. Ну и пусть у нее с головой не все в порядке, все равно не бросил бы.

Чамди нюхает белую тряпку. Но чувствует свой запах, а вовсе не запах отца. Неужели когда-то его, Чамди, можно было целиком завернуть в этот лоскут?

– Отстань ты от своего платка, – сердится Гудди. – Зачем он тебе в такую жару?

Гудди заглядывает в свою жестянку. Там, наверное, деньги. Наконец она поднимает голову:

– Завтра пуджа.

– Завтра?

– Так что ты больше до завтра не ешь.

– Почему?

– Чтоб не потолстеть. А то в решетку не пролезешь.

– Я и не буду туда пролезать. И мандир грабить я не обещал.

– Тогда чего ты тут расселся? Вали отсюда.

Обидно. Зачем она так? Гудди совершенно уверена, что Чамди согласится украсть деньги. И напрасно. А правда, почему он не уходит? Чего он с ними сидит? Ему ведь обязательно надо найти отца. Тряпка промокла от пота. Вот бы налетел ветерок, сорвал ее и унес высоко в небеса. Поплыла бы она над трубами, над высокими домами, а Чамди помчался бы следом. У него ноги быстрые. А потом тряпка упала бы к ногам отца, и Чамди тоже. Но ветра нет, зато он слышит голос Гудди.

– Посмотрела я на твои ребра, – говорит она. – Запросто можно застрять. Лучше бы ты их втягивать научился.

– Не буду.

– Давай-давай, попробуй! Тебе же на пользу пойдет, – приказывает она. – Пузо втяни! Выдохни и не дыши, сколько сможешь. Начни сейчас и тренируйся, пока время есть.

Чамди глядит на нее: маленькая девочка в коричневом платье не по росту, оранжевые браслеты на запястьях, темные круги под карими глазами. Выгоревшие на солнце кудряшки, нестриженая челка. Даже в темноте Гудди выделяется на общем фоне. С другой стороны, чего бы ей не выделяться, если за ней – обуглившиеся стены и тускло освещенные лавочки. Нет, пожалуй, она бы выделялась даже на фоне деревьев в густом лесу. Трудно не заметить в траве свирепого тигренка, пусть даже кругом воет ветер и падают ветки. Сердце все равно замирает.

– Чего вытаращился? – спрашивает Гудди.

– Ничего. Просто слушаю.

– Я минут пять как замолчала вообще-то!

Возвращается Сумди, и очень кстати. Лицо у него мокрое. Умылся, наверное. Под тем самым краном.

– Готов?

– К чему?

– К встрече с Анандом-бхаи.

– А что, я тоже пойду? – спрашивает Чамди.

– Ты же новенький. Надо ему показаться. Иначе у тебя некоторые части тела пропадать начнут. Как по волшебству.

– Там этого тела – кот наплакал, – бурчит Гудди.

– А, уже подружились, – усмехается Сумди. – Гудди, а ты знаешь, что он читать и писать умеет?

Глаза у Гудди округляются, но она молчит. Прячет свою коробочку в ямку под деревом и прикрывает камнем.

– Пошли.

– Она тоже идет? – шепчет Чамди на ухо Сумди. – Это не опасно?

– Эй, ты чего там шипишь? – спрашивает Гудди.

– Чамди тобой восхищается, говорит, что ты просто ангел, – фыркает Сумди.

– Особенно когда рот откроешь, – поддакивает Чамди.

– Не нравится, заткни уши, – огрызается Гудди. – А лучше попроси Ананда-бхаи их оттяпать.

– Не обращай внимания, Чамди. Это она в тебя втюрилась. Увидела твои ребра и пропала, теперь так и будет все время в любви признаваться.

– Помолчи, Сумди, – просит Чамди. – Можно просто молча пройтись?

– Пройтись? – взвивается Гудди. – Ты что думаешь, мы гулять идем? Сейчас погуляем, цветочками полюбуемся, а потом зайдем в гости к доброму дяде Ананду-бхаи.

– Он же новенький, ничего не понимает, – старается угомонить сестру Сумди. – Ты лучше не очень болтай, а то наш юный воришка испугается и удерет.

«Запомните: украдешь один раз, а вором останешься на всю жизнь». Нет уж, лучше б не запоминать.

Ребята доходят до сгоревшего дома, обнесенного серой стеной. В стене – дыра, в нее легко пролезть. С той стороны школьная спортивная площадка. На дорожке в гравии остались три ямки, наверное, тут стояли крикетные ворота. Чамди сразу веселеет. Ростом он не вышел, мяч забить не может, и сил выбить его с поля тоже не хватает, но бегает-то он здорово! Чамди будет когда-нибудь лучшим полевым игроком в мире. Если противник битой пошлет мяч за линию, Чамди успеет добежать, прыгнуть, упасть. Сделает что угодно, но мяч остановит. А потом бросит обратно на поле с такой силой, что весь стадион взорвется аплодисментами. Чамди так и слышит восторженный рев толпы.