Песня кукушки

— Что… — Не-Трисс не закончила предложение, потому что уже начинала догадываться.

— Война только что закончилась, — объяснил Сорокопут. — Тысячи молодых людей еще оставались в Европе, ожидая, когда их заберут домой. Их семьи здесь отслеживали объявления в газетах в поисках новостей. Но иногда новости были ошибочными. Ваши родители получили письмо от командира вашего брата. Обычное письмо, какое часто получали в то время, вместе с его вещами. Но они не хотели верить. И тогда Архитектор сказал вашему отцу, что, если он заключит с ним сделку и даст ему что-то, принадлежавшее Себастиану, он снова получит весточку от своего сына.

Наконец ужасные письма от Себастиана обрели смысл.

— Но… где он? — взорвалась Пен. — Где Себастиан? Почему он не вернулся домой?

— Потому что он умер, — спокойно и безжалостно ответил Сорокопут. — Он не ушел, но и не жив. Извини. Его просто… остановили.

— Остановили? — Рот Не-Трисс пересох.

— Мы можем что-то с этим поделать? — спросила Пен.

— Понятия не имею. Тебе придется спросить об этом у Архитектора. — Сорокопут улыбнулся, ясно давая понять, что у нее кишка тонка.

— Какую вещь попросил Архитектор? — спросила Не-Трисс.

— Что-то принадлежавшее вашему брату и связанное с его смертью, я полагаю. — Сорокопут пожал плечами. — Архитектор мне никогда не рассказывал подробности, но я полагаю, это что-то такое, что ему понадобилось для выполнения своей части сделки.

— Это… — Не-Трисс вспомнила, какая боль сквозила в этих письмах. — Это жестокая, ужасная шутка! Он наверняка знал, что они надеялись на возвращение Себастиана домой! А теперь он где-то в ловушке… — Она подумала о том, какая трещина пролегла в семье Кресчент, сминая всех. — Разве этого было недостаточно? Зачем Архитектор похитил еще и Трисс? Разве он причинил мало вреда?

Сорокопут искренне удивился ее реакции.

— Сделка есть сделка, — сказал он. — Если Кресчент не обратил внимания на формулировки, тем хуже для него. Он хотел поверить в ложь и поверил. И может быть, когда он не получил то, чего ожидал, они ссорились, но у него хватило здравого смысла, чтобы выполнять свою часть сделки и построить то, что хотел Архитектор. До недавнего времени все так и было.

Еще несколько кусочков головоломки встали на свои места. Статья в газете. Загадочный разговор между Пирсом и Селестой, который подслушала Не-Трисс.

— Он перестал строить то, что просил Архитектор, верно? — медленно произнесла она. — Начал работать над пригородом Мидоусвит…

— Он нарушил сделку. — В голосе Сорокопута неожиданно появилась мстительная ярость, словно он говорил о каком-то немыслимом грехе.

Не-Трисс вспомнила реакцию Архитектора, когда Пен начала угрожать, что расскажет всем и нарушит условия сделки. Она вздрогнула, вспомнив, как он совершенно утратил контроль над собой, словно ребенок. «Это будет нарушение нашей сделки!»

— В мире нет ничего такого, что выводило бы Архитектора из себя больше, чем это, — прокомментировал Сорокопут. — И вот до чего дошло дело с семьей Кресчентов. В его голове месть и только месть. У него есть кое-какие планы относительно юной Терезы — кое-что, что должно произойти через пару дней, если вы меня спросите. И вот тут появляешься ты. Ты ему нужна была на замену маленькой Терезе — ненадолго, чтобы он успел воплотить свой план. Обычно, когда появляется нужда в такой подмене, достаточно оставить простую куклу, едва прикрытую чарами… так сказать, легкий отвод глаз. Кукле не надо думать. Если это младенец, она просто плачет и просит есть, а через неделю исчезает. Если ребенок постарше, он спит беспробудным сном, пока не умрет. Но Кресченты знали о запредельниках, поэтому Архитектору нужно было что-то более убедительное. Намного более убедительное. Эта, — он кивнул в сторону Пен, — принесла нам все, что требовалось. Дневники, чтобы дать тебе память. Вещи, дорогие для ее сестры, в них была сила. А потом я использовал свое мастерство на полную мощь… и дал тебе умение думать. Помнить. Верить, что ты Тереза. Действовать. Чувствовать. И применил к твоему телу из колючек и соломы самые могучие чары, которые только знал, чтобы ты выглядела и двигалась, как человек. Вот почему мои куклы начали шевелиться, когда ты подошла к ним ближе. У них нет разума, как у тебя, но они могут делать вид, что он у них есть, когда их касаются чары.

— Значит, источник всех моих воспоминаний — дневники Трисс? — Не-Трисс постаралась не думать о том, что было бы, выпади эти страницы из дыр в ее боках. — Но… тогда я должна помнить лишь то, что там написано, верно? А я помню больше… как все было и что я чувствовала. Я помню… Себастиана.

— Дневники были забиты воспоминаниями Трисс, — ответил Сорокопут. — Они — это нить, если хочешь. Ты помнишь только те события, которые там описаны, но ты вспоминаешь их так, как вспоминает она. Готово. — Он обрезал нитку и изучил свою работу. — Крепкие швы. — Он бросил на Не-Трисс проницательный взгляд. — Не могу не заметить, что внутри есть вещи, которые я туда не клал. Другие предметы, принадлежавшие дражайшей Терезе, да?