Песня кукушки

— Есть кое-какие деликатные семейные дела, которые мне неловко обсуждать без дозволения мистера и миссис Кресчент, — осторожно ответил он.

— Что ж, вам придется, раз уж вы связались со мной, черт вас подери! — Вайолет с трудом сдерживала гнев, все попытки контролировать свою речь перед девочками провалились. — Трисс пришла в ужас, только увидев вас, и я хочу знать почему!

Сквозь оцепенение ужаса Не-Трисс почувствовала, что в маховик ее несчастной судьбы попал непредвиденный камешек. Мистер Грейс разыграл козырную карту, и его победа казалась неизбежной. Но почему-то неизбежное никак не происходило.

— Очень хорошо. — Мистер Грейс вздохнул. — Так и быть. Семья не хочет распространяться об этом, но… у юной Терезы кое-какие проблемы. Вы слышали, что она некоторое время была больна?

Вайолет кивнула.

— Возможно, — продолжал портной, — вы также в курсе, что сильная мозговая лихорадка имеет… продолжительные последствия. Недавно Тереза серьезно заболела, и с тех пор она ведет себя… мм… непредсказуемо. Крайне непредсказуемо. — Его интонации были осторожны, но полны многозначительности. — Ей срочно требуется подходящее лечение — ради ее собственного блага и блага тех, кто ее окружает. К несчастью, первый этап лечения, похоже, испугал и сбил ее с толку, поэтому она убежала…

— Вайолет! Вайолет! Вайолет! — Пен почти на грани истерики дергала ее за рукав. — Не верь ему, Вайолет! Ты не можешь ему верить! Не можешь!

Но Не-Трисс знала, что Вайолет может и поверить. С одной стороны — мистер Грейс, уважаемый взрослый человек, осененный авторитетом великого Пирса Кресчента, с другой — сумасшедшая девочка, словам которой нельзя доверять. Еще, конечно, есть Пен, но никто и никогда ее не слушал. Со странной ясностью, внушенной паникой, Не-Трисс стала осматривать помещение. «Горячий чай в чайнике. Я могу швырнуть его в кого-нибудь, если придется. Дверь на кухню. Но там может не быть черного хода. Передняя дверь…» На табличке «открыто/закрыто» висел какой-то предмет, которого не было, когда она входила. Маленькие ножницы. Портной блокировал ей выход.

— Я бы хотел, чтобы вы отвезли Пен домой, — продолжал портной. — А я позабочусь о Терезе. Я знаю, что мы незнакомы, но вы должны мне доверять.

— Это лечение, — медленно произнесла Вайолет, — оно включало в себя… огонь?

Мистер Грейс колебался слишком долго.

— Огонь?

— Да, огонь. — В голосе Вайолет послышалась сталь. — Трисс боится его. Я заметила это вчера вечером. И она панически боится вас. Почему?

Мистер Грейс медленно кивнул, словно перед ним была шахматная доска и ему грозили шах и мат. Выражение печали на его лице усилилось.

— Вот поэтому, — ответил он, перед тем как достать из карманов небольшие металлические предметы и бросить их на стол.

Некоторые ножницы открылись при падении. Многие были черными от старости, несколько штук выглядели так, словно их ковали вручную. И все они вызывали в венах Не-Трисс покалывание. Они ее ненавидели. Их лезвия чуяли ее кожу. Вопль, который теснил ее грудь с того момента, как она увидела мистера Грейса, наконец вырвался наружу. Обои вздулись, лопнули и сошли со стен. В буфете у двери винтовочными выстрелами взорвались глиняные тарелки.

Вайолет чертыхнулась и обернулась к Не-Трисс. Длинное лицо девушки мгновенно лишилось краски.

— Взгляните на нее! — воскликнул мистер Грейс. — Мисс Пэриш, посмотрите на нее как следует! Мне очень жаль, что пришлось ввести вас в заблуждение… но я хотел избавить вас от этой сцены ради вашего же блага. А теперь, пожалуйста, возьмите Пенни за руку и уведите ее подальше от этого создания в углу. Это не Тереза. Думаю, вы уже поняли. Быстрее! Вы обе в опасности!

— Трисс! — настойчиво прошептала Пен. — Не надо! Не надо! Перестань!

На лице младшей сестры был написан ужас, но Не-Трисс поняла смысл ее слов, только когда взглянула на свои ладони и увидела длинные шипы-когти, которые вытянулись из подушечек ее пальцев, и тонкие глубокие царапины, оставленные ими на стене. Она знала, что ее рот ощетинился шипами, а выражение лица стало диким. Глаза Вайолет не отрывались от Не-Трисс. Они были мрачными, темно-серыми, как дождливая погода, и в них читался вопрос. Не-Трисс с трудом обрела дар речи.

— Извините. — Ее голос все еще хрипел после крика и странно присвистывал, как ветер в каминной трубе. — Я не Трисс. Думала, что я — это она, я хотела быть ею, я пыталась, но недостаточно хорошо. Я не могу ей быть. Я что-то другое, и с этим ничего не поделаешь. А когда они обнаружили, что я не их малышка, они попытались меня сжечь. Они думали, что это вернет их дочь, но нет. Это только убило бы меня.

— Прискорбно, — пробормотал мистер Грейс, словно отвечая на свои собственные невысказанные мысли. — Инстинкты этого существа заставляют его взывать к сердцу, даже когда маска соскользнула. Словно кукушка, которая пытается петь.

Вайолет смотрела на Не-Трисс, словно загипнотизированная. Ненастье в ее глазах двигалось, жило, облака меняли форму. Потом она нахмурилась еще сильнее и повернулась к мистеру Грейсу.

— Ладно, — проворчала она. — Вы меня убедили. Она не Тереза.