Песня любви

—Понимаю, ты чувствуешь, что поквиталась, любовь моя, но зачем же на пареньке отыгрываться?

Он проговорил это тоном, который, вне сомнения, должен был внушить ей стыд за свою мелочность, и она действительно застыдилась, и весьма. Однако вместо того, чтобы усмирить ее ярость, это лишь еще больше ее разъярило. И, на свою беду, Джеймс этого не заметил.

—Джереми, — продолжал он. — Это Джордж...

— Его жена, — не без сарказма вставила она, отчего получила немалое удовлетворение, поскольку была уверена, что Джеймс бы об этом умолчал. А затем с невинным видом добавила: — Да, я запамятовала. Мне велено вычеркнуть это слово из моего словаря. Таким образом, я...

—Джордж!

Она всего лишь округлившимися, как у совы, глазами поглядела на него, вовсе не впечатленная его жутким ревом. У Джереми, однако, интерес резко обострился, и он придвинулся к ней поближе, хотя свой вопрос адресовал отцу:

—Жена? Так это девушка?

—Да, пол женский, — раздраженно ответил Джеймс.

Прежде чем она успела его остановить, Джереми сдернул у нее с голову шапочку.

—О, я вижу, — проговорил он с немалой долей чисто мужского восхищения, увидев, как по плечам рассыпались ее длинные темные волосы. — Мне надо поцеловать новобрачную?

—Но не так, как ты бы хотел, мерзавец, — весьма сердито проронил Джеймс.

Но Джорджине было интересно лишь одно.

—Почему же он не удивлен этим?

—Потому что не верит ни единому слову, — парировал Джеймс.

Она ожидала самой различной реакции, но только не полнейшего неверия. Парень считал, что они его разыгрывают. И в тот момент ей хотелось, чтобы это было так.

—Вот и распрекрасненько, — возмущенно воскликнула она. — Мне глубоко плевать, что там подумает твоя семья, Джеймс Мэлори, но ты можешь быть твердо уверен, что пока вся она считает, что я тебе не жена, спать я буду отдельно. — А затем со свирепым видом повернулась к дворецкому: — Можете проводить меня в комнату, удаленную от его.

—Как вам угодно, моя госпожа, — с тем же каменным лицом ответствовал дворецкий.

Глубоко всем этим возмущенная, Джорджина с важностью заявила:

—Я вам не «моя госпожа», друг мой. Я американка.

Реакции от него не последовало и на этот раз, да она и не рассчитывала на нее. Однако, когда она поднималась вслед за ним по лестнице, то закипела еще сильнее, услышав слова Джереми:

—Что за чертовщина — не станешь же ты селить здесь свою любовницу? Тетя Розлинн этого не перенесет.

—Твоя тетушка, парень, будет рада-радешенька. Можешь не сомневаться. Ведь Джордж носит фамилию Мэлори.

—Конечно, и я теперь законнорожденный.

40

— Покажи ногу, Джордж. Скоро вернутся домой твои новые родственники.

Разлепив один глаз, Джорджина обнаружила, что на краю кровати сидит Джеймс. Во сне она перевернулась и теперь бедром прижималась к его ноге. Однако это не так беспокоило ее, как его рука, лежащая на ее ягодицах.

—Как ты сюда попал? — уже проснувшись, требовательно спросила она.

—Вошел через дверь, разумеется. Добсон поступил здраво, поместив тебя ко мне в комнату.

—Это твоя комната? Я же ему сказала...

—Да, и он в точности выполнил твое указание. В конце концов, он же не слышал, что я ставил под сомнение твой статус, лишь Джереми в него не верит, не вся же семья.

—Ты хочешь сказать, что и сейчас не верит? Ты не удосужился его убедить?

—Не видел в этом особого смысла.

Сев на постели, Джорджина отвернулась от него, дабы он не заметил, какое впечатление на нее произвели его последние слова. Теперь ей ясно. Ее не собираются держать здесь так долго, чтобы имело смысл убеждать сына, что он женат. Вероятно, Джеймс запланировал отправить ее на первом же судне, уходящем в Америку. В любом случае, в Англии жить она не желала. И, естественно, не желала жить с мужчиной, с которым ее объединяло лишь взаимное влечение. Как нечто временное — это было приятно, но — не как что-то постоянное. Последнее требовало чего-то гораздо большего, неизмеримо большего. И она не расплачется, на сей раз — нет. Слишком много слез пролила она по этому человеку. Если ему все равно, то тогда и ей, и это все, что он узнает... если все это убьет ее.

Джеймс представления не имел, какие выводы она сделала из его замечания, так как не учитывал того, что Джорджина не знает, что собой представляет его сын. Выражая недоверие, Джереми просто демонстрировал лояльность Джеймсу, хорошо представляя, с каким чувством Джеймс относится к идее брака, и учитывая, что тот поклялся никогда не жениться. А Джеймс еще не был готов объяснить, что заставило его изменить себе, оттого — и все эти сомнения и неверие. Так какой имело смысл позволять этому пройдохе, его сыну, путать все его планы, когда только время способно дать ответ?

—Ты абсолютно прав, Джеймс, — сообщила Джорджина, вставая с постели.

—Прав? — Одна его бровь изогнулась дугой. — Могу я поинтересоваться, в чем ты со мной соглашаешься?

—В том, что нет смысла убеждать кого-либо в нашей связи.

Насупившись, он следил, как она подошла к креслу, на которое свалила свою одежду.

—Я вел речь лишь о Джереми, — объяснил он. — Необходимости убеждать еще кого-то просто не возникает.