Песня любви

Однако Джеймс сейчас был не в том настроении, чтобы позволять себя вышучивать. С усмешкой он произнес:

—Опять задницей своей думаешь, милый мальчик. Она там не работала. Подумать только, я так и не узнал, что она там делала.

—То же, что и ты, Джеймс, — ответила Джорджина. — Искала кое-кого.

—А ты кого искал? — спросил брата Энтони.

—Не я, а ты. Это был как раз тот день, когда ты меня проволок по половине Лондона в поисках кузена твоей жены,

День этот Энтони никогда не забудет, поэтому он тут же указал:

—Но твоя Марджи была блондинкой.

—А моя Джордж — брюнетка, любительница мужских нарядов.

И тут взгляд Энтони снова уперся в Джорджину, причем стало ясно, что он все вспомнил:

—Господи Боже мой, мегера, которая калечит лодыжки! Я-то думал, что тебе не посчастливилось найти ее, Джеймс.

—Я и не нашел ее. Она меня нашла. Свалилась прямо мне в руки, так сказать. Она подрядилась...

—Джеймс! — перебила его Джорджина, в ужасе оттого, что он снова все это будет рассказывать. — Нет ведь нужды вдаваться во все подробности, а?

—Мы одна семья, любовь моя, — беззаботно ответил он. — Неважно, если они будут знать.

—Неужели? — процедила она, сдвигая брови. — Тот же самый подход, какой ты продемонстрировал, когда обо всем этом рассказывал в моей семье?

Джеймс насупился, явно недовольный тем, что она очень близко подошла к теме, обсуждение которой ему было бы неприятно. И он не потрудился ей ответить. Повернувшись к боковому столику, на котором была разложена еда, он оказался спиной к сидящим.

Чувствуя, что атмосфера резко изменилась, Розлинн дипломатично сказала:

—Могу я вам положить еду на тарелку, Джорджи? По утрам мы сами себя обслуживаем.

—Благодарю...

Однако ее перебил Джеймс, проворчав:

—Да я и сам могу с этим справиться.

Джорджина раздраженно поджала губы. Она хотела не затрагивать ту единственную тему, которая непременно повергала Джеймса в скверное расположение духа, но, черт побери, неужели она должна была глотать оскорбления в адрес собственной семьи, безропотно сносить уколы и шпильки? Его может не волновать, что и кому он говорил и какие это поднимало волны, но ее все это заботило.

Досада ее улетучилась в тот момент, когда она получила от своего мужа тарелку с едой, которую тот шумно шмякнул перед ней. На тарелке высилась небольшая гора из омлета, кусков копченой рыбы, пирога с мясом, сосисок, обложенная бисквитами и огромными порциями различных желе — с таким количеством пищи не справились бы и четверо. Вытаращив глаза, Джорджина разглядывала эту гору, а затем заметила, что гора на тарелке Джеймса была еще выше. Обе они были сооружены столь бездумно, что к ней вернулась способность шутить.

—О, спасибо тебе, Джеймс, — поблагодарила она, из последних сил удерживаясь, чтобы не улыбнуться. — Я действительно умираю от голода, хотя и не представляю почему. С самого утра я какая-то... не очень энергичная.

Откровенная ложь имела целью привести его в более приятное расположение духа, так как оба они этим утром, прежде чем встать с постели, продемонстрировали, что обладают энергией в избытке. Но ей бы надо было уже знать, к чему ведет любая игра словами с Джеймсом Мэлори.

—Тебе следует всегда быть такой ленивой, Джордж, — ответил он с одной из своих сатанинских улыбок, и уже ничто не могло остановить румянец, начавший заливать ее щеки.

—Не знаю, отчего она краснеет, — произнес в наступившей тишине Энтони. — Не похоже, что мы должны понимать подтекст сказанного. Не то чтобы мы не понимали, но нам понимать просто не следует. Я сам с трудом выбрался из постели этим ут...

Салфетка Розлинн, ударившая его по губам, положила конец этим поддразниваниям.

—Оставь в покое бедную девушку, негодяй. Дьявол свидетель, быть замужем за Мэлори — это...

—... блаженство? — подсказал Энтони.

—Кто так считает? — фыркнула она.

—Ты, дорогая, и весьма часто.

—Наверняка в моменты умопомешательства, — вздохнула она, заработав довольный смешок своего мужа.

К этому моменту щеки Джорджины уже приняли обычную окраску, и она испытывала благодарность к Розлинн, сумевшей увести разговор от излишне личных вопросов к темам более общего характера, по крайней мере, не таким обескураживающим. Ей стало известно, что днем у нее будет портниха, которая позаботится о ее гардеробе, что в зимние месяцы состоится несколько балов, на которых она просто должна побывать — при этом оба Мэлори застонали, — а также ей надо присутствовать на нескольких десятках раутов и приемов, где, как это принято, она должна быть соответствующим образом представлена. Все это предполагало, что некое время она здесь остается, — обстоятельство, которое прежде прояснено никак не было. Бросив на Джеймса взгляд, как бы вопрошающий: «Все ли это действительно столь необходимо?», она обнаружила, что лицо его хранит загадочное выражение.

Известили Джорджину и о предстоящем вечером сборе всей семьи. В этот момент Энтони бросил: