Песня любви

Каждый вечер он пил, причем довольно много, но ни разу ему не удалось заглушить боль по-настоящему.

— Бьорн!

К нему направлялся Йоранд, держа в поводу вороного жеребца. Конь перебирал ногами, прядал ушами, его огромные глаза светились умом. Бьорн встретил их посередине двора.

— Какой красавец! — Бьорн провел рукой по крупу, по мощной груди жеребца. — Прекрасное животное. Но зачем лучшему матросу Согне такой конь?

— Он твой, — ответил Йоранд. — Орнольф хочет видеть тебя в кавалерии.

— Я подумаю. — Бьорн сурово поджал губы. Он знал, что дядя желает ему добра, но не хотел никакого вмешательства в свою жизнь. — Вы все еще живете у Ксенона? — не удержался он. Ему хотелось спросить Йоранда, видел ли он Рику, состоялась ли свадьба… но не мог выговорить ни слова.

Однако Йоранд давно плавал с Бьорном и понимал его без слов.

— Орнольф и я живем на постоялом дворе, но часто навещаем дом араба. Твой дядя утверждает, что не может быть гостем Абдул-Азиза и успешным купцом одновременно. Рика и Хельга живут в доме араба. И Торвальд тоже там же. На этом настоял Абдул-Азиз, когда узнал, что старик является отцом Рики.

— Значит, — вздохнул Бьорн, — это свершилось.

— Нет. Свадьба отложена на время. Кажется, из-за каких-то сложностей с религией, — пояснил Йоранд.

Надежда вспыхнула в глазах Бьорна, но он тут же подавил ее, когда Йоранд уточнил, что Рика согласилась продлить время помолвки до тех пор, пока не изучит законы ислама.

— А как она относится к присутствию там Торвальда? — поинтересовался Бьорн. — Она ведь так и не простила его.

— Я ее не видел, — отвечал Йоранд, догадываясь, о чем хотел узнать Бьорн на самом деле. — Она как женщина не имеет права выходить из своих комнат, когда мы с Орнольфом навещаем дом араба. Таковы обычаи.

— Ее удерживают против воли?

— Торвальд говорит, что нет, — покачал головой Йоранд. — Он видит ее каждый день. Она изучает веру, обдумывая вероятность своего перехода в ислам, но пока никаких обязательств она на себя не взяла.

— Хм! — У него все внутри перевернулось от острой тоски по ней. Покончить с этим или продолжать муку… Бьорн не знал, что лучше.

К ним подошел Аргус и с любопытством осмотрел нового коня Бьорна.

— Достойное животное, — объявил он. — Кстати, это напомнило мне, что тут есть один человек, с которым вам обоим будет интересно повидаться. Во всяком случае, он ваш земляк… северянин. Он только что вернулся с маневров со своим отрядом. Его прозвали Фенрис Пешеход.

— Почему? — спросил Йоранд.

— Потому что мы пока не нашли коня, который мог бы его выдержать. — В единственном глазу Аргуса сверкнула веселая насмешка. — Я позабочусь об этом черном сыне сатаны. — Он взял из рук Йоранда повод и повел коня к конюшне. — Фенрис наверняка уже пристроился к еде! — крикнул он через плечо.

Бьорн и Йоранд без труда нашли великана. Фенрис Пешеход возвышался над окружавщими его византийцами и даже был на полголовы выше Бьорна. Его огромные руки были больше бедра большинства солдат. Заплетенная в косу рыжая борода спадала на бочкообразную грудь. Бьорн и Йоранд подошли и представились ему, наслаждаясь возможностью говорить на родном языке, а не на греческом, которым, постоянно запинаясь, пользовались во время пребывания в Миклагарде. Фенрис был безобразен, как тролль, криклив и сыпал непристойными шуточками. Бьорн готов был даже отнестись к нему с симпатией, когда тот, чтобы похвастаться, вытащил из ножен свой меч.

— Галатская сталь, — гордо произнес Фенрис. — Лучший меч из тех, какими я владел когда-либо. Попробуй.

Бьорн рассек воздух серией сверкающих арок, затем положил меч плашмя на палец чуть пониже рукояти. Он был идеально сбалансирован.

— Отличный меч, — произнес он, возвращая меч Фен-рису. — Даже несмотря на зазубринку на клинке, баланс великолепный.

— Да, неприятная штука. Слишком глубокая, ее нельзя заполировать. — Фенрис снова сунул меч в заплечную перевязь. — Кстати, я получил эту зазубрину в ваших краях, в Согнефьорде.

— Неужели? — Колокол тревоги прозвучал в голосе Бьорна. Он в первый раз обратил внимание на кованый серебряный браслет, украшавший руку Фенриса. Не бицепс, потому что вряд ли какой-нибудь браслет пришелся бы ему впору, а чуть ниже локтя. Это были две искусно переплетенные змеи с янтарем вместо глаз. Вдруг у Бьорна внутри все оборвалось — он узнал этот браслет. Он снова посмотрел на Фенриса, внимательно изучая его.

— Не помню, чтобы видел тебя в Согне, а должен был.

— Конечно, должен был. Не такой уж я незаметный, — захохотал Фенрис. — Я из Бирки. Побывал в ваших лесах, но в Согне не спускался. — Он наморщил лоб, став еще безобразнее. — Мы все здесь живем, промышляя клинком, так что мне притворяться нечего. Меня наняли убить человека в Согнефьорде.

— И этим браслетом с тобой расплатились.

— Вот именно. — Фенрис прищурился, внимательно глядя на Бьорна.

— А кем был человек, которого ты убил?

— Он был ярлом, Харальдом Гуннарссоном.