Песня моей души (СИ)

А потом пришла Алина с тарелкой свежее поджаренных семечек на двор. И по большому секрету призналась, что невеста потому не выходит, что всё никак не может решить, какие бусы на ней смотреться будут краше – хотелось ей перед женихом да в платье свадебном быть красивее всех городских женщин. Ну, а то вдруг его случайно уведут, жениха-то любимого?..

После мы дружно и тихо сидели на скамейке и лузгали семечки. Жених отходил от потрясения в сторону большой радости и предвкушения «всего того самого. Сам не знаю, как я там оказался среди них и откуда в моей руке взялись те колдовские семечки? Но поймал себя на том, когда уже все колени были в шелухе, осыпавшейся с моих рук. И вдруг понял, что семечки мне тоже нравятся.

- Эдак отвоюем скамейку у молодожёнов! – ухмыльнулся Стёпка,

- Да им не до неё будет! – фыркнул Роман, проходящий мимо.

И вроде только мимо прошёл – а пол тарелки семечек испарилось после, будто корова языком слизнула. И куда он их напихал, что унёс столько?..

Музыканты играли бодро, столы на улице ломились яствами: гости и наш отряд, собранный по такому поводу, вместе с гостинцами, благословениями и глупыми шутками, всё терялись, им идти танцевать или поесть?.. Соседи по улице некоторые вдруг сами явились с гостинцами. На самом деле – просто наш стол объедать или потанцевать. Немного было развлечений у обнищавшего народа в эти сложные годы.

Часа два прошло. «Молодые» уже объявили перед честным народом о своём решении впредь идти по жизни вдвоём, через все трудности и радости. Уже посадили дерево заветное, «что род новый беречь будет», уже упросили меня дня через два их в Светополье переместить – в Памятной роще дерево посадить в честь родни Белотура, его первой жены и детей, не перенёсших голода. Да потом, может, в лесу ближайшем к Новодальской столице или прямо во дворе посадить дерево за мужа и детей невесты, убитых на войне. Чтоб почтить память её первого мужа и вспомнить всех детей, рождённых и не сумевших, «которые тоже часть рода» - это уже Белотур настоял, строго глядя на жену. Но та, впрочем, была сразу согласная и счастливая, что с уважением относится к её памяти, не требуя начисто всех забыть, близких, но потерянных.

Любители танцев уже зарумянились. И либо сидели уже поодаль, блаженно вздыхая и отдыхая, либо радостно молодую пару объедали, коршунами летая вокруг столов.

За главным столом, где распивали второй кувшин кваса и первый ягодного вина, уже вовсю шёл серьёзный разговор:

- Эх, променял ты родную страну на бабу! - проворчал Осип, сурово глядя на светопольского жениха, уже в разы мрачнее, чем прежде на своего земляка поглядывал, когда тот «только шашни крутил».

Ибо, как он всем по большому секрету доложил, так тихо, что все гости его услышали, даже музыканты и очень увлечённо танцующие: по его мнению, которое единственное правильное, «баб чужих пользовать можно, но вот заботиться о них – это дурь несусветная». Но, впрочем, уже третью курицу печённую, с приправами, чужую, заталкивал в своё мягкое пузо. Гости уже на Осипа косились. Даже те, кто в целом были согласны с его мнением. Свадьба, всё-таки. А он всё жрёт и жрёт, но ругает и ругает. Я уже заклинание приготовил – ледяною водою поливать, когда они драться кинутся.

Белотур смутился, но, встретив отчаянный взгляд своей жены – тоже заподозрившей его в предательстве – мигом прикинул, кто ему будет ближе, потому приосанился, обнял её за плечи, чуть прижимая к себе, и проговорил бодро:

- Зато наши бабы – самые лучшие! Верные! Вот в Синем краю у них разврат, у них народы есть, где бабы целомудрие до свадьбы не хранят и имеют по нескольку штук любовников. А наши бабы самые приличные.

- Наши?.. – возмутился уже новодальец Безнос, мрачно поглядывая на чужака, новодальскую вдову загребущего в свои цепкие руки, да ещё и совсем одинокую, с целым домом своим, - Наши новодальские бабы хороши и даже слишком, иначе почему ты именно нашу бабу новодальскую спёр?

- Да и почём тебе знать, какие бабы в Синем краю? – лукаво улыбнулся чернореченец Валуй, ус закручивая на указательный палец, - Ты, что ли, у ихних баб в очереди помногу стоял, что всех ихних мужей и любовников успел сосчитать?

- Да я нормальный мужик, честный, не ветреный! – возмутился Белотур, - Ты пошто на меня наговариваешь?!

- А ты чего наговариваешь на людей, которых в глаза не видал? – не остался в долгу тот.

Алина, принёсшая с кухни большой поднос, с черничным пирогом и с яблочным, услышав знакомое бухтение, которое, как оказалось, до сих пор всё не выветрилось из умов и душ нашей команды, заметно расстроилась. На меня посмотрела грустно-грустно. Подмигнул ей, мол, я им разойтись не дам!

- А по-моему, не туда вы все смотрите, - тоном старца, умудренного опытом лет хотя бы на сто жизни, проговорил Стёпка Бездомный.